Э. Г. Эйдемиллер Опубликована в журнале "Психотерапия", 2009, №10 (82), С. 19-34
|
|
Скачать 0.53 Mb.
|
 Психотерапия как интегративная духовная практика, основанная на естественнонаучной и гуманитарной парадигмах Э.Г. Эйдемиллер Опубликована в журнале "Психотерапия", 2009, №10 (82), С. 19-34. Санкт-Петербургская медицинская академия последипломного образования Summary Psychotherapy as integrative spiritual practice based on both natural scientific and humanitarian paradigm Edmond G. Eidemiller The article deals with the most disputable and actual problems in present psychotherapy, such as “what psychotherapy is”, “which paradigm does psychotherapy concern: humanitarian or natural scientific”. The author proves that psychotherapy appears as compromise of science and art. Further on author considers psychological theories as sources of psychotherapy in its cultural context. The author points attention to the present contradiction, discordance in definition of the main ideas on essence of psychotherapy: art or science dilemma; figure of psychotherapist; what is the proper name for the psychotherapy treatment client; claims of some psychotherapists to consider psychotherapy be neither medical branch, nor psychological knowledge, but independent perceptive form. The author proposes compromise term of “spiritual practice” and describes the developed by him models of analytical-system family psychotherapy and short-term analytical psychodrama Cтатья посвящена актуальным и спорным вопросам современной психотерапии: что такое психотерапия, ее определения, какие парадигмы лежат в ее основе – естественно-научная или гуманитарная? Автор доказывает, что психотерапия является компромиссом между наукой и искусством. Далее дается освещение эпох культуры и влияние контекста культуры на оформление и развитие теорий, в первую очередь психологических, питающих психотерапию. Автор привлекает внимание к сложившемуся противоречию – разноголосице в определении основных понятий - что такое психотерапия, наука или искусство, кто такой психотерапевт, как называть обратившегося за психотерапией и претензией многих психотерапевтов считать психотерапию не областью медицины, не психологической наукой, а самостоятельной формой познания. Автор предлагает компромиссный термин «духовная практика», а также описывает разработанные им модели аналитико-системной семейной психотерапии и краткосрочной аналитической психодрамы. Ключевые слова: духовная практика, культура, котерапевты, аналитико-системная семейная психотерапия, краткосрочная аналитическая психодрама. Настоящая наука веселая, легкая и простая. Таким же должен быть ученый. Нобелевский лауреат П.Л. Капица Введение. Слова П.Л. Капицы применительно к психотерапии звучат как некий призыв к достижению идеала. Это связано с тем, что несмотря на длительную историю и доказанную и доказываемую эффективность, психотерапия как понятие и вид деятельности характеризуется произволом субъективности, аморфностью, взаимоисключающими суждениями. Работа таких корифеев психотерапии как Карл Роджерс, Вирджиния Сатир, Карл Витакер, Грете Лейтц, Сальвадор Минухин и многих других вызывает у участников и наблюдателей, в том числе и у автора статьи, высокие эстетические чувства. В то же время отсутствуют в психотерапии ответы на общепризнанные вопросы: «Что такое психотерапия?», «Кто такой психотерапевт?», «Как назвать тех, кто приходят на психотерапию?» и многие другие. Сразу оговорюсь, что в данной статье, воздержусь от подробной оценки собственно психотерапии. Метафорой, передающей суть происходящих событий в психотерапии, может быть следующая: ученики средней школы, не выучившие алфавита и арифметики, пытаются читать и цитировать произведения высокой литературы и обсуждать законы высшей математики. В свете сказанного попробую поделиться своими мыслями. Психотерапия – новая и одновременно старая интегративная духовная практика, основанная на естественно-научной и гуманитарной парадигмах, интегрирующая в себе такие духовные практики (по мере их возникновения) как религия, медицина вообще и психиатрия в частности, философия, педагогика, психология, социология, политика и этика. По мнению Ф. Александера и Ш. Селесника [2] первой специальностью в медицине была психиатрия, которая использовала для лечения соматических и психических заболеваний и повреждений ветки и кору деревьев, растения и соцветия, минеральные вещества и биологические жидкости, а также – самое важное - различные магические приемы и наведение трансов. Таким образом, уже в древнейшие времена психиатрия, а в нашем понимании собственно психотерапия, была синтезом естественно-научных и гуманитарных представлений о сущности лечения. Психотерапия сочетает в себе признаки, свойственные искусству, и эти признаки прежде всего характеризуют личность психотерапевта – интуитивизм, спонтанность, креативность, харизматичность, - а также признаки, которые традиционно, начиная с ХУ11 века, благодаря работам Р. Декарта и Д. Локка, присущи науке – измерения и воспроизводимость результатов. Если философия, педагогика, психология и социология имеют свою историю и традицию, то какое отношение к психотерапии имеют политика и этика? И тогда зададим вопрос: почему политика и этика являются составными частями психотерапии? Политика означает умение оказывать влияние на людей. Психотерапевт, обладающий большими знаниями, но не умеющий оказывать влияние, будет неэффективным в своей профессии. Этика психотерапевта предписывает ему осознавать свою силу и влияние, определять границы и допустимость их использования. Я люблю называть психотерапию «аморальной» духовной практикой, так как она существует вне оценочных и моральных суждений. В повседневной жизни психотерапевт может иметь свои пристрастия, симпатии и антипатии и оценивать их словами из реестра «хорошо» и «плохо», но в своей профессиональной деятельности он словно забывает о них. Приведу пример Татьяны Л. Я рассказывал на лекции о своей бывшей пациентке 16 лет с диагнозом невроз навязчивых состояний на фоне дисгармонического психофизического инфантилизма. Она с успехом прошла групповую психотерапию и несколько сеансов семейной психотерапии. Навязчивости, которые имели характер ритуалов, редуцировались, но длительное время сохранялись пониженная самооценка, неуверенность в себе, зависть к сверстницам, имеющим сформировавшееся женское тело (девушка была очень худой), зато с легкостью закончила среднюю школу и гуманитарный институт. Позже я узнал, что ее попытки познакомиться с мужчинами и вступить с ними в интимные отношения терпели неудачу, и она оставалась девственницей до 27 лет. Через 12 лет после завершения психотерапии ко мне позвонила мать Татьяны и попросила проконсультировать ее. Я вынужден опустить важные моменты ее рассказа, поэтому оставлю только суть произошедшего. Мать развелась с мужем – отцом Татьяны, которого перестала любить из-за его измены и решила, что счастье быть женщиной – любить и быть любимой – так и останется для нее недоступной мечтой. Но произошло чудо – она встретила мужчину, который окружил ее заботой, перевез в свой дом на окраине Санкт-Петербурга. Дочка осталась одна в двухкомнатной квартире матери, работала в фирме, зарабатывала в 10 раз больше, чем ее мать. Мать рассказала, что в поведении дочери в последние недели заметила некоторые странности: приезжая к матери в гости, не отпускала ее от себя, все время сопровождала в комнатах, противилась тому, чтобы мать не уходила в вечернее время с любовником ночевать. Все время повторяла: «Мама, пробудь еще со мной… мне одиноко». В прошедшее воскресение мать поехала в город и решила зайти в квартиру за какой-то мелочью. Открыв дверь своим ключом, она увидела своего любовника и дочь обнаженными в кровати. Случившееся для матери было шоком. И одна из мыслей, посетивших ее, была: «Нет, все обрушилось, меня вновь предали, … надо с ним расставаться». За время консультации, которая длилась 50 минут, удалось выяснить следующее: Мать (М): «Я любила его и, … наверное люблю, … да, да люблю его и сейчас». Психотерапевт (П): «Что Вы знаете про его отношения к Вам?» М: «Он все время говорил, что любит меня». П: «Вы верили ему?» М: «Тогда да». П: «Как Вы узнавали, что он любит Вас?» М: «О, это слова и объятия, поцелуи, такая забота, … все по дому делал он. Никто так не любил меня в жизни. Завтрак подавал в кровать… И вот!» П: «Как он объяснил свое поведение?» М: «Он сказал, что любит меня, что очень виноват, что переживает, но … что очень жалеет мою дочь, которая в 27 лет все еще не женщина». П: «Получается, что Ваша дочь обрела первый опыт женственности с мужчиной, прошу прощения за такие слова, опробованным матерью?...» М: Молчание, тяжелый вздох. «Да». П: «Что делать собираетесь?» М: «Я к Вам ехала, думала… Вы мне скажите развестись с ним, а теперь я поняла, что буду жить с ним». В этой истории открылось обстоятельство, которое я в шутку называю «мистическим», т.е. не имеющим какого-либо объяснения – мужчина был моложе своей любовницы на 13 лет и старше ее дочери на так же на 13 лет. Когда я закончил рассказ этой истории, многие школьные психологи выразили свое возмущение: «Вы потворствуете аморальному поведению… Где же Ваше осуждение?». На это я ответил: «Я работал с конкретным запросом. Решение продолжить совместную жизнь с любовником приняла сама мать. Такова моя позиция психотерапевта. А теперь я скажу Вам о своих чувствах – я не хотел бы, чтобы я в своей жизни полюбил одну женщину вместе с моим сыном. Это были бы слишком сильные и мучительные чувства». Необходимо остановиться на том, какой смысл мы вкладываем в понятие «духовная практика». Духовная практика – это рождение, формулирование и воплощение идей и концепций, способствующих благу каждого отдельно взятого человека и человечества в целом. Понятие «духовная практика» является компромиссным, позволяющим избежать конфликта в противопоставлении двух представлений о психотерапии – как о науке и как об искусстве. Другая точка зрения, имеющая не меньше прав на существование - это то, что психотерапия является в большей мере процессом интуитивного взаимодействия и познания, причем саногенный потенциал личности психотерапевта оценивается как решаюший. Для того, чтобы понять роль и место психотерапии в контексте мировой культуры и современной России, необходимо осветить сам культурный контекст в его развитии. В развитии культуры выделяют четыре эпохи [16,2,7]:
Не все согласны с выделением эпохи эксплозива, но, с нашей точки зрения, основания все же есть. Прав философ Майкл Эпштейн, профессор Университета Эмори в г. Атланте (США), когда утверждает, что эпоха постмодерна погибла 11 сентября 2001 г. в результате терактов в Нью-Йорке и началась эпоха эксплозива. Для этой эпохи характерны оппозиция, конфронтация, угрозы, агрессия, нарастающая паранойяльность в межэтнических и международных отношениях, террористические акты и др. Многополярность мира сменилась конфронтацией глобализма и антиглобализма, разных религиозных конфесий и культур, противопоставлением «хорошего» и «плохого», возрождением атмосферы «холодной войны». Рассмотрим более подробно характеристики эпох премодерна, модерна и постмодерна. В эпоху премодерна мышление человека было магическим, поэтому главенствующими духовными практиками, появившимися тогда и сохранившими свое значение сейчас, были различные религиозные ритуалы, гипноз и методы психотерапии, основанные на феномене внушения и самовнушения. Для эпохи модерна, которая условно начинается с работ Р. Декарта и Д. Локка, характерно стремление отыскивать или приписывать причинно-следственные связи как в природе, так и в поведении людей. Важным инструментом в познании психики становится метод – в психологии и психотерапии психоанализ З.Фрейда, основанный на наблюдении и интроспекции, и теория условных рефлексов И.П. Павлова и основанные на ней методы поведенческой психотерапии. В эту эпоху родилась психоневрология, ассоциирующаяся с фигурой Бехтерева В.М. Она была попыткой целостного понимания человека, его здоровья и болезней. Психоневрология была предшественницей биопсихосоциальной модели болезни и здоровья человека Т. Юкскюля [15], согласно которой каждое заболевание рассматривается как страдание на биологическом, психологическом и социальном уровнях. Здесь следует более подробно остановиться на основных положениях, которые вызывают дискуссии в методологии современной психотерапии: метод, направление, школа, модель, техники, психотерапевт и др. Метод - это определяемые границы единства и взаимодействия теории и практики. Метод психотерапии – это конкретное технологическое воплощение конкретной теории. К примеру, патогенетическая психотерапия неврозов В.Н. Мясищева – это технологическое воплощение концепции «психологии отношений». Можно сказать, что психоанализ являет собой две ипостаси - мировоззрение и метод психотерапии. Направление - это группа методов в психиатрии и психотерапии, имеющих больше сходства, чем различий в теории; имеющих сходство и различие в практическом, т.е. технологическом воплощении этих теорий. В качестве примера сошлемся на психобиологию Адольфа Майера. А.Майер использовал основные положения психоанализа для объяснения психосоциогенеза психических расстройств. Он описал типы реагирования - параноидный, шизофренический, депрессивный и др. В ответ на определенные нарушения во внутриличностном и межличностном пространствах человека формируются т.н. психоневрозы в форме, например, шизофренического типа реагирования с соответствующей клинической картиной [4]. В настоящее время многие теоретические положения этого направления в психиатрии подвергнуты ревизии, но близкое к нему направление – динамическая психиатрия – успешно развивается [3,8]. Школа - это персонификация направления или метода психотерапии (есть основоположник теории, есть ее методология, концепция и программы обучения, система верификации результатов, исследования эффективности и т.д.). К примеру, психоанализ З.Фрейда, аналитическая психодрама Д.Л.Морено, гештальт-терапия Ф.Перлса, патогенетическая психотерапия неврозов В.Н. Мясищева, динамическая психиатрия Г.Аммона и др. Модель – одно из значений этого слова по Толковому словарю русского языка С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой [13] – образец. Мною и моим котерапевтом Александровой Н.В. разработаны модели краткосрочной аналитической психодрамы (КАП) и аналитико-системной семейной психотерапии (АССП). Нами не были созданы какие-то новые концепции, а заимствованы уже существующие - психоанализ, психология отношений, системный и нарративный подходы. Зато интеграция их, основанная на сходстве корригирующих механизмов, и технологическое воплощение этих идей были оригинальными. Техники - это конкретные технологические действия в рамках психотерапевтического процесса, определяемого параметрами направления или метода. Следует сказать, что техники часто не имеют специфических признаков, позволяющих относить их к тем или иным методам психотерапии. К примеру, работа со стульями в равной степени относится как к аналитической психодраме, так и к гештальт-терапии. Остались еще два важных понятия, с которых полагалось бы начать дискуссию – кто те люди, которые приходят на психотерапию и кто те, кто ее проводят? Психотерапевт – специалист, имеющий высшее медицинское или психологическое образование, соответствующую последипломную подготовку, прошедший личную психотерапию и супервизию. Важнейшими условиями его эффективной деятельности являются - выбор парадигмы, адекватной его личностным и интеллектуальным особенностям, освоение технологии ее воплощения, умение распознавать и управлять противопереносами. С моей точки зрения, лучшей характеристикой психотерапевта служит метафора: «Психотерапевт – Сталкер». Позволю себе напомнить, что этот герой одноименного фильма А. Тарковского совершал путешествия в запретную территорию – «Зону» с познавательной, коммерческой и экскурсионной целями. «Зона» характеризовалась действием таинственных, непознанных законов. Каждое путешествие манило встречей с волшебным, неожиданным, приобретением «хабара» - предметов, не встречающихся на Земле, но имеющих большую цену среди коллекционеров. Приобретение «хабара» было сопряжено с риском травматизации и гибели. В фильме Сталкер сопровождает нанявших его путешественников на малознакомом и опасном маршруте в «Зоне», обеспечивая их безопасность. Психику человека в силу ее загадочности и сам процесс ее познания вполне можно идентифицировать как «Зону». Таким образом, психотерапевт выполняет две важнейшие функции – сопровождение клиента/идентифицированного пациента на «маршруте исследования проблемы» (цитата из высказывания Г. Лейтц на семинаре аналитической психодрамы в Санкт-Петербурге в 1994 г.) и обеспечение безопасности для всех участников психотерапевтического процесса. Я люблю сравнивать психотерапию с хирургической операцией, во время которой «льется невидимая кровь», а пациент испытывает боль. Для успешности проведения психотерапии – «операции» необходимо придерживаться принципа трех «А»: асептика, антисептика и анестезия. В психотерапии асептика – это создание безопасной среды – отсутствие посторонних людей во время сеанса, телефонных звонков, сохранение интимности, соблюдение врачебной тайны. Популярная в настоящее время форма преподавания психотерапии в виде «аквариумов» помимо некоторых преимуществ, о которых мне неизвестно, обладает и определенными недостатками – внесением в процесс психотерапии погрешностей, не предусмотренных логикой и технологией самого процесса. Антисептика – также как в хирургии борьба с загрязнением и заражением. Этот процесс в психотерапии обоюдный для пациента и психотерапевта и связан с тем, что психотерапевт не умеет распознавать противопереносы и управлять ими, а также проявляет растерянность и беспомощность при открытых проявлениях пациентами своих переживаний, связанных с переносами. Кроме того, нераспознанные и неразрешенные невротические конфликты самого психотерапевта, которые, как показали мои исследования [24], нередкость среди психотерапевтов и психологов, приводят к «засорению» психологического пространства, создаваемого психотерапевтами и пациентами. Наконец, анестезия. То, что во время психотерапии боль переносят не только пациенты, но, подчас, и психотерапевты, - известный факт. Но если в хирургии родилась самостоятельная медицинская специальность анестезиология, которая стремительно развивается, то анестезия в психотерапии находится в основном вне сферы научных изысканий и не может предложить каких-либо гарантированных и обоснованных приемов. ^ традиционно именуется как пациент (больной) или клиент. В Толковом словаре Русского языка С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой [13] приведены толкования этих слов: Пациент – больной, лечащийся у врача. Больной – пораженный какой-нибудь болезнью. Клиент – тот, кого обслуживают, посетитель, заказчик. Сразу можно сказать, что термины больной и пациент не полностью пригодны, т.к. за психотерапевтическими услугами обращаются и здоровые люди. На сеансы семейной психотерапии помимо «идентифицированного пациента» приходят его родственники, формально считающиеся здоровыми. «Идентифицированный пациент» (ИП) – термин, пришедший из семейной психотерапии - в нашем истолковании это тот, кто идентифицирует себя как пациента, то же самое делают его родственники и сам психотерапевт. Можно пользоваться и психоаналитическим термином – «тот, кто пользуется психотерапевтической помощью» или «тот, кто пришел на психоанализ/психотерапию». С моей точки зрения термин «идентифицированный пациент» является наиболее приемлемым, т.к. представляет собой компромисс между специальностями (психиатрией и психотерапией), опирающимися на естественно-научную и гуманитарную парадигмы. Время становления эпохи постмодерна - весьма подвижная граница, охватывающая конец 20-х годов ХХ века и наши дни.^ � не только включает в себя признаки предыдущих эпох, но и имеет свои характерные признаки:
Когда в 1990 г. Карла Витакера спросили на семинаре по семейной психотерапии в Санкт-Петербурге: «Какой метод психотерапии, с Вашей точки зрения, самый эффективный?», он ответил: «Слушать… только слушать». Это позволило мне выделить в качестве важнейшего условия эффективности проводимого метода психотерапии следующее: «Слушать и слышать, чувствовать и вчувствоваться». Сказанное очень важно, т.к. в повседневной жизни понимание зачастую уступает место объяснению. Объяснение – это процесс формальной передачи информации, причем игнорируются эмоциональное состояние партнеров по общению, их готовность говорить на взаимопонятном языке. К примеру, мать опаздывает на электричку, говорит пятилетнему уставшему сыну: «Если мы не будем быстро идти, то опоздаем на электричку». Мать не замечает, что ее сын устал, что бежать ему в качестве «материнского хвостика» скучно, т.к. в этот момент он не видит красот природы, а созерцает нижнюю часть ее спины, матери не приходит в голову, что у нее и сына разная длина нижних конечностей, и ее шаг требует от него сделать 2 или 3 шага, что он устает. И, наконец, самое важное, ребенок 5 лет не способен понять что такое «опоздать на электричку» и что это значит в жизни матери. Понимание возникает тогда, когда два важнейших компонента общения – эмоциональное состояние каждого и языки передачи информации соответствуют друг другу и взаимосвязаны. Уместно вспомнить слова известного психиатра Самуила Семеновича Мнухина, сказанные на клиническом разборе: «Понимание возникает тогда, когда мысли прочувствованы, а чувства осмыслены». Психиатр/психотерапевт зачастую строит беседу с ИП так, чтобы объяснить себе его состояние, а не понять его.
На сеансе индивидуальной аналитической психотерапии в случае явлений переноса и противопереноса происходит взаимное выстраивание образов друг друга психотерапевтом и ИП. В начальной фазе психотерапии, специалист имеющий личную биографию, соответствующие профессиональные качества, опыт самораскрытия и инвентаризации личного психологического пространства, проницаемые внутренние и внешние границы «Я», демонстрирует ИП эмпатию, принятие его таким, какой он есть, инициативу. ИП же предъявляет психотерапевту свои страхи, тревоги, ригидные паттерны эмоционально-поведенческого реагирования, а также – веру и надежду, что психотерапевт ему поможет. Границы личностного пространства ИП либо размыты, либо жесткие, большая часть его потенциала остается невостребованной. В средней фазе психотерапии продолжается процесс взаимодействия, в котором важнейшими сенсациями являются взаимовосприятие, взаимная акцептация личнстного материала психотерапевта и ИП, причем психотерапевт, и в этом его сила и профессионализм, усваивает для себя лишь то из материала ИП, что способствует умножению потенциала и опыта. Границы ИП становятся более проницаемыми, вследствие чего он способен осуществлять инвентаризацию и коррекцию своего и чужого опыта. На заключительной фазе психотерапии ИП завершает «встраивание» того материала, который образуется в процессе взамоотношений/взаимодействий с психотерапевтом, инвентаризацию и коррекцию своего опыта. Наличие проницаемых внешних и внутренних границ позволяет ИП осуществить интеграцию уже имевшегося опыта и вновь приобретенного. Это полностью самостоятельная аутентичная личность, освободившаяся от зависимости от психотерапевта. Психотерапевт в результате общения с ИП либо подтверждает, либо подвергает сомнению опыт переживаний, который был у него ранее. При профессиональном занятии психотерапией психотерапевт всегда оказывается в выигрыше в выстраивании собственной личности. В случае непрофессионализма противопереносы часто разрушают его личность («синдром эмоционального сгорания специалиста»). - ^ который предполагает жесткое слияние предназначения личности, ее судьбы и аутентичности с выполнением социальных ролей. В тоталитарных обществах принцип функциональности был жестко самодавлеющим, и каждый человек рассматривался как элемент большой государственной машины. - Ответственность за свое самоопределение, самоактуализацию является прерогативой самой личности. Речь идет об ответственном самоформировании [10]. Главенствующей ценностью эпохи постмодерна является свобода, которая предполагает, помимо всего прочего, отказ от завоевательности и расширительности в области духовных практик. К сожалению, опыт общения и взаимоотношений психотерапевтов в России является противоречивым: все говорят об объединении, но при этом продолжается конкурентная борьба представителей разных школ, ассоциаций, учреждений и просто отдельных психотерапевтов. Тема, которая волнует всех, но о чем никто не говорит вслух – это власть и деньги. Кто будет определять параметры специальности, стандарты обучения и сертификации, кто будет иметь большее влияние – это тот неявный в декларировании, но более чем явный в поступках лейтмотив развития психотерапии в современной России. - Преодоление научного монизма и декларция множественности форм познания. Отношения традиционной медицины, в частности, так называемой научной психотерапии с альтернативной медициной и психотерапией характеризуюся закрытостью и враждебностью. Причем большую враждебность демонстрирует официальная медицина, а альтернативная медицина отвечает игнорированием официальной медицины. Даже если мы не знаем механизмов лечебного действия методов нетрадиционной медицины, то мы должны констатировать, что многие целители обладают такими важными качествами, как умение осуществлять присоединение, наводить трансы, стимулировать переносы, вселять веру и надежду. Весь вопрос в том, как будут использованы эти возможности, с какой степенью профессионализма. - Наконец, в эпоху постмодерна актуализируются качества готической культуры с ее стремлением к чистоте. Функциональность заменяется принципом органичности. Все многообразие природы, человеческого бытия понимается как взаимосвязанное, как живое, которое развивается по своим законам. Метафорой этого принципа может служить ландшафт, в котором есть река, луга, кустарники, деревья, различная живность, которая является самостоятельной, но ни вкоем случае не выступает в роли «младших братьев», небо, солнце и человек, который пытается обучиться неагрессивному существованию. Вновь повторю, прав философ М. Эпштейн, которого я упоминал ранее, что эпоха постмодерна погибла 11 сентября 2001 года в результате страшных терактов в США. Многополярность, многообразие оценок мира сменились противопоставлением «только хорошего» и «только плохого». В психотерапии жесткое административное принуждение к применению принципов «доказательности» и «клиницизма», которые сами по себе не вызывают возражений, может привести к тому, что одни методы попадут в разряд официально рекомендованных, а другие – в «черный список», а обоснованность этого выбора будет более чем произвольной. Внедрение стандартов в психотерапию будет подобно «революции», а последствия этой «революции» будут неопределенными или вредными, как это часто бывает. В настоящее время исследователи насчитывают от 600 до 1000 методов психотерапии [9]. Совершенно очевидно, что методов психотерапии значительно меньше, а увеличение количества методов связано с тем, что каждый психотерапевт стремится скорее персонифицировать свой опыт, нежели признаться в том, что он является учеником или последователем другого психотерапевта. Для того чтобы лучше ориентироваться во всем многообразии методов и техник психотерапии, лучше воспользоваться предложением М.М. Решетникова [14] и подразделить методы психотерапии по следующим направлениям [17]:
Разумеется, в современной Росси одни направления психотерапии лучше развиты, как скажем, первое, второе, а другие – хуже, например, детский психоанализ и семейная психотерапия. - |
Ваша оценка этого документа будет первой.
Ваша оценка:
Похожие:
База данных защищена авторским правом ©MedZnate 2000-2016
allo, dekanat, ansya, kenam
обратиться к администрации | правообладателям | пользователям
allo, dekanat, ansya, kenam
обратиться к администрации | правообладателям | пользователям