Общественное восприятие радиационного риска и масштабы социальных последствий крупных радиационных аварий. Чернобыль и Фукусима Арутюнян Р. В., Воронов С. И., Мел
|
|
Скачать 489.55 Kb.
|
|
Общественное восприятие радиационного риска и масштабы социальных последствий крупных радиационных аварий. Чернобыль и Фукусима Арутюнян Р.В., Воронов С.И., Мелихова Е.М. Институт проблем безопасного развития атомной энергетики РАН За 65 лет (1945-2010 гг.) использования атомной энергии в мире произошло семь радиационных аварий с выходом радиоактивных веществ за пределы объекта и угрозой для здоровья населения [НКДАР, 2012]. Авария на японской АЭС «Фукусима-1» в марте 2011 году стала восьмой. В шести случаях дозы облучения у населения были незначительными (включая Фукусиму), и радиологических последствий не было. В аварии на ПО «Маяк» в 1957 г. и в Чернобыле в 1986 г. с помощью экстренной эвакуации жителей из наиболее загрязненных районов удалось полностью предотвратить детерминистские последствия облучения. Стохастические последствия в ограниченном масштабе были выявлены только после аварии на Чернобыльской АЭС1. В то же время каждая из аварий имела достаточно серьезные социально-экономические последствия. Особенно масштабными они были в Чернобыле, когда происходил распад СССР. Гипертрофированный страх людей перед радиацией, помноженный на популизм властей, привел к тому, что оправданные и оптимизированные с точки зрения радиационной защиты решения не воспринимались обществом как достаточные. В ответ на выражения общественного недовольства власти ужесточали радиационные нормативы, загоняя тем самым ситуацию в тупик. Чрезмерно жесткие радиационные нормативы – один из наиболее значимых для общественного сознания факторов. Даже небольшое превышение над нормативами, вполне безвредное для здоровья и приемлемое с гигиенической точки зрения, становится источником серьезного беспокойства общественности. Чернобыльский закон 1991 года о социальной защите пострадавшего населения закрепил необоснованные критерии зонирования загрязненных территорий, увеличив тем самым количество вовлеченного в аварию населения с десятков тысяч до нескольких миллионов человек. Жители слабозагрязненных территорий, получившие от государства статус «пострадавших», стали ощущать себя «жертвами радиации», со всеми вытекающими последствиями. Похожая ситуация наблюдается сейчас в Японии. Международное радиологическое сообщество критикует японские власти за неоправданно низкие критерии вмешательства. Негативные эффекты от эвакуации жителей с тех территорий, где годовая «аварийная» доза может превысить 20 мЗв, намного превосходят пользу от снижения и без того низких доз облучения. Несмотря на предпринимаемые властями действия, обеспокоенность жителей по поводу последствий облучения не снижается. Компания ТЕПКО вынуждена выплачивать компенсации не только за ущерб от вмешательства, но и за психический стресс, вызванный страхом и беспокойством из-за последствий облучения и санитарных ограничений, а также за ограничения в хозяйственной деятельности, возникшие в связи с необоснованными слухами относительно опасности местной продукции и т.п. Таким образом, от выбора критериев радиационной защиты во многом зависит и восприятие ситуации населением и масштаб социально-экономических последствий. Существующая система критериев сложна и неоднозначна. Необходимо создание на международном уровне системы четких критериев, базирующихся на данных науки и направленных на защиту подлинных интересов человека. ^ Зинченко Юрий Петрович, д.психол.н., профессор, академик РАО, декан факультета психологии МГУ им. М.В. Ломоносова, президент РПО, Россия Проблема качества и надежности профессиональной деятельности специалистов экстремального профиля является хотя и относительно новой, но необычайно востребованной и потому интенсивно разрабатываемой проблемой психологической науки и практики. Накопленный за последние годы опыт в этой области позволяет ставить задачи разработки эффективных методов оценки качества профессиональной деятельности специалистов экстремального профиля и даже делать прогноз их профессиональной надежности (работоспособности) по психологическим показателям. И хотя проблема надежности специалистов экстремального профиля имеет весьма проработанные теоретические основы и практические приложения, ее нельзя считать полностью решенной, так как в настоящее время современные информационные технологии и технические средства деятельности активно совершенствуются, что расширяет проблемное поле психологического анализа профессиональной деятельности специалистов экстремального профиля. Это обуславливает необходимость постоянного учета человеческого компонента в системах "человек-машина", как наиболее уязвимого (в плане психофизических возможностей) звена их надежности. Высокая аварийность современной техники по вине человека, значительная "цена" ошибки специалиста обуславливают актуальность и высокую экономическую эффективность разработки проблемы надежности деятельности специалистов экстремального профиля. Многолетний опыт применения психологических методов прогноза надежности деятельности специалистов показал, что его эффективность является высокой. Стремительный технический прогресс, увеличивающийся уровень автоматизации управления техническими средствами и высокая степень ответственности личного состава за качество деятельности, резко повысили требования к профессионально важным качествам специалистов. В этих условиях большое значение и актуальность приобретает проблема психологического прогноза надежности деятельности специалистов экстремального профиля к работе в экстремальных ситуациях. Важной основой эффективного решения этой проблемы является использование прогностически ценных и валидных методик, критериев и алгоритмов прогноза надежности деятельности специалистов с учетом их индивидуальных особенностей. Важным научно-практическим направлением развития методического аппарата психологического прогнозирования является применение объективных количественных психофизиологических методик, реализованных на основе современных информационных технологий. Это обусловлено тем, что широко используемые в практике профессиональной психодиагностики психологические тесты (например, личностные опросники) обладают высокой вероятностью искажения данных за счет мотивации и субъективного отношения обследуемых к процедуре тестирования. Поэтому значительный научный и практический интерес представляет разработка для целей психологического прогноза надежности деятельности специалистов объективных психофизиологических критериев, полученных с помощью современного оборудования. Важно отметить, что для того, чтобы психологическое сообщество могло адекватно отвечать на актуальные социальные запросы современного общества, связанные, в том числе, с экстремальными ситуациями, необходимо совершенствовать подготовку психологов путем разработки образовательных стандартов и введения инновационных форм обучения. При активном участии Российского психологического общества (РПО) и Учебно-методического объединения (УМО) по классическому университетскому образованию психологам удалось отстоять сохранение специалитетов «Психология служебной деятельности», «Клиническая психология» и «Педагогика и психология девиантного поведения» наряду с программами бакалавров и магистров. Разработаны 16 стандартов, действующих с 2011 года: среди них федеральные государтсвенные образовательные стандарты, а также самостоятельно устанавливаемые образовательные стандарты двух университетов – Московского и Санкт-Петербургского. При разработке этих стандартов учитывались требования Общеевропейского стандарта профессионального образования психолога (ЕвроПси). Эти требования включают моноподготовку не менее 5 лет очного обучения, освоение этических принципов практической деятельности; умение корректно применять психодиагностический инструментарий. Для того, чтобы последнее требование было выполнено, мы провели в сентябре 2010 года специальное заседание Президиума Совета по психологии УМО и Российского психологического общества, на которое пригласили руководство Постоянной комиссии по тестам и тестированию Европейской Федерации психологических ассоциаций в лице Дэйва Бертрама. Важным этапом подготовки психолога, согласно европейским стандартам, является супервизия не менее 1 года как специфическая форма педагогического сопровождения первичного этапа специализации. Одной из форм международного обмена ценным опытом в области психологического образования является участие наших студентов в международных совместных магистерских программах, позволяющих студентам получить сразу два диплома. Новой для психологов формой привлечения талантливой молодежи в студенческие ряды является проведение олимпиады «Ломоносов» по психологии, которую организует ряд ведущих университетов страны. Также надо отметить, что РПО совместно с Федерацией психологов образования откликнулись на Национальную образовательную инициативу «Наша новая школа», поддержанную Президентом России Дмитрием Анатольевичем Медведевым. В частности, подготовлены и направлены в рабочую группу дополнения и изменения в проект Федерального Закона «Об образовании в РФ». Качественное психологическое образование предполагает объективную и комплексную оценку обеспеченности программ специалитета, магистратуры и бакалавриата, с помощью инструмента рейтинга. Важно также расширять спектр и объем программ дополнительного образования в области психологии не для психологов. За последние пять лет восстановлена деятельность российских психологов в Международном союзе психологической науки при ЮНЕСКО, РПО вступило в Европейскую Федерацию психологических ассоциаций. Мы активизировали деятельность РПО на пространстве СНГ. В частности, на V Форуме творческой и научной интеллигенции государств-участников СНГ «Инновационное и гуманитарное партнерство – основа динамического развития стран СНГ» была проведена секция «Психологическая наука - обществу». Расширилось число двусторонних контактов Российского психологического общества: в декабре 2008 года был пописан меморандум о взаимопонимании с Канадской психологической ассоциацией, в мае 2009 года проведено совместное заседаний Президиума РПО с руководством Американской психологической ассоциации, в декабре 2011 года состоялся круглый стол с Обществом психологов Белоруссии. В декабре 2011 года прошел Российско-швейцарский форум по сохранению здоровья. Также следует отметить наше активное участие в международных психологических форумах. РПО делегировало своих представителей на XXIX Международный психологический конгресс, проходивший с Берлине в июле 2008 года. Наши ученые принимали участие в руководстве симпозиумов, секций, выступали с обширными докладами. Впервые на этом конгрессе был представлен ежегодник РПО «Психология в России» на английском языке. Уже издано 4 выпуска, сейчас готовится пятый, в который мы пригласили к участию нашу талантливую молодежь: молодых ученых и аспирантов. Летом этого года в Кейптауне состоится XXX Международный психологический конгресс, где нам надо использовать возможность представить достижения нашей науки и практики зарубежным коллегам. В 2010 году в Мельбурне мы принимали участие в 27-м Международном конгрессе по прикладной психологии. Становится хорошей традицией участие РПО в Европейских психологических конгрессах, проводимых под эгидой Европейской Федерации психологических ассоциаций. Также надо приветствовать инициативы наших психологов, которые участвуют в междисциплинарных научных программах и в крупных международных конференциях. Психология как эффективный ресурс ответа на социальный запрос населения по оказанию квалифицированной психологической помощи. В настоящее время в сфере психологического консультировния действует более 20 тысяч психологов, в то время как в системе врачебной психотерапии работает около 6 тысяч специалистов. Это качественно новое явление в развитии российской службы психического здоровья. Однако в этой сфере существует проблема законодательного оформления статуса психологической консультативной практики, лицензирования и аккредитации клинических психологов по конкретным направлениям психотерапии. Российское психологическое общество может и должно активно включиться в процесс подготовки научных кадров по психологии и педагогике, выполняя роль своеобразного экспертного сообщества от выбора темы исследования до финальной стадии экспертизы работы в Экспертном совете ВАКа по психологии и педагогике. Отечественная наука традиционно большое внимание уделяет развитию методологии. Методологические семинары предоставляет креативную площадку, собирающую самых авторитетных методологов со всей страны и позволяющих создать условия для научного прорыва. Важнейшим потенциалом в развитии нашего сообщества является поддержка студенческой науки, и РПО проводит в этой области большую работу. В частности, при непосредственном участии РПО организуются международные и всероссийские студенческие конференции. ^ Шойгу Юлия Сергеевна, директор ЦЭПП МЧС России, к.психол.н., вице-президент РПО, Россия Центр экстренной психологической помощи МЧС России создан 17 сентября 1999 года и является аттестованным аварийно-спасательным формированием в системе МЧС России. На Центр экстренной психологической помощи МЧС России возложено три основные задачи. Первая задача: Оказание экстренной психологической помощи населению, пострадавшему в чрезвычайных ситуациях. Оказание экстренной психологической помощи населению, пострадавшему в чрезвычайных ситуациях, является функцией МЧС России, утвержденной Указом Президента Российской Федерации. Психологическое сопровождение аварийно-спасательных и других неотложных работ является неотъемлемой составляющей мероприятий по ликвидации последствий чрезвычайных ситуаций. Основные задачи психологов при участии в ликвидации последствий чрезвычайных ситуаций:
Экстренная психологическая помощь сравнима со скорой медицинской – чем быстрее она будет оказана, тем больше шансов, что пострадавший человек сохранит свое психологическое здоровье и сможет вернуться к нормальной жизни. Психологи МЧС России прибывают в зону чрезвычайной ситуации одновременно со всеми оперативными службами, и работают в круглосуточном режиме до окончания работ по ликвидации последствий чрезвычайной ситуации. В задачи психологов входит не только оказание экстренной психологической помощи, но и информационно-психологическая поддержка родственников погибших и пострадавших. Основной целью информационно-разъяснительной работы во время ЧС является противодействие слухам и снятие информационной неопределенности, которая может быть вызвана противоречивостью или недостаточностью информации о текущей ситуации. За прошедшие годы психологи МЧС России помогли пострадавшим людям в более чем 60 крупных чрезвычайных ситуациях федерального масштаба, участвовали в 17 международных гуманитарных операциях Психологи МЧС также ежедневно выезжают вместе со спасателями на пожары, ДТП, обрушения зданий и другие чрезвычайные происшествия, происходящие в нашей стране. Психологическое сопровождение деятельности личного состава МЧС России: спасателей, пожарных, врачей, летчиков, водолазов - профессиональный отбор, психологическая подготовка, коррекция и восстановление психического здоровья. Психодиагностическое обеспечение направлено на выявление степени пригодности кандидатов, поступающих в МЧС России, к выполнению профессиональных обязанностей, а так же динамическое наблюдение за их психологическим состоянием в период прохождения службы (работы, учебы) с целью выявления психологических последствий, связанных с профессиональной деятельностью. Психологическая подготовка направлена на обучение личного состава МЧС России с целью формирования профессионально важных качеств, психологических знаний, умений и навыков, которые с одной стороны позволяют более эффективно выполнять профессиональные задачи, а с другой – сохранять свое психическое здоровье. Коррекционная и реабилитационная работа направлена на то, чтобы помочь специалистам экстремального профиля поддерживать и сохранять психологическое здоровье, а в случае необходимости эффективно справляться с проблемами, возникающими в процессе профессиональной деятельности. В комплексную систему реабилитации входят как профилактические, так и восстановительные мероприятия. Кроме того используются аппаратные методы психофизиологической коррекции организма. В рамках консультационной работы проводится психологическое консультирование сотрудников и членов их семей, психокоррекционные и психотерапевтические занятия. Центр осуществляет организационно-методическое руководство психологической службой МЧС России. Психологическая служба МЧС России объединяет специалистов Центра экстренной психологической помощи, его филиалов и всех психологов в системе Министерства. Общая численность психологов МЧС России составляет более 700 человек, ряд сотрудников имеют научные степени, являются соискателями и аспирантами. В своей работе психологи МЧС России применяют как классические методы, так и новые, предполагающие использование специального психофизиологического оборудования и возможностей современных информационных технологий. Решение задач по руководству психологической службой МЧС России делает необходимым проведение в Центре научных и научно-исследовательских работ по основным направлениям деятельности. За последние годы выполнено более 25 таких работ. Среди этих работ можно отметить:
психо-эмоциональной разгрузки для специалистов спасательных формирований»
Все научные разработки, при получении положительных результатов исследования, внедряются в практическую деятельности специалистов психологической службы МЧС России. Для нужд специалистов психологической службы МЧС России было издано более 20 методических пособий и рекомендаций по всем направлениям деятельности . В настоящее время ведется активная научно-исследовательская работа в области истории развития экстремальной психологии, а также вопросах связанных с управлением рисками в чрезвычайных ситуациях, технологиями оказания экстренной психологической помощи, в том числе с использованием дистанционных форм работы. Готовится к изданию четырехтомник «Рабочая книга психолога МЧС России» Специалистами Центра ведется работа по разработке и утверждению нормативных документов, регламентирующих деятельности специалистов психологической службы МЧС России. Активное развитие психологической службы МЧС России предопределило необходимость целевой подготовки специалистов. Эта задача была реализована на базе МГУ им. М.В. Ломоносова. На первом этапе - в рамках специализации «Психология безопасности», а в настоящий момент и в рамках специализации «Психология кризисных и экстремальных ситуаций». На данный момент состоялось два выпуска специалистов, и более половины выпускников работают в психологической службе МЧС России. Этот положительный опыт в настоящее время используется в ряде вузов страны, а также ведется активное сотрудничество с Санкт-Петербургским государственным университетом. Центр экстренной психологической помощи МЧС России уделяет большое внимание вопросам международного сотрудничества. Специалисты не только принимают участие в международных гуманитарных операциях, но и учениях, научно-практических конференциях, учебно-методических сборах, симпозиумах и семинарах. Специалисты Центра осуществляют развитие студенческого волонтерского движения в разных городах России, в том числе на базе факультета психологии МГУ им. М.В. Ломоносова. Студенты-волонтеры привлекаются для работы на телефонах «Горячей линии» во время крупных ЧС, для участия в учениях и проведении занятий в рамках программы «Школа безопасности». ^ Хрусталева Нелли Сергеевна, д.псх.н., профессор, заведующая кафедры психологии кризисных и экстремальных ситуаций Санкт-Петербургского Государственного Университета, Россия Оказание экстренной психологической помощи пострадавшим осуществляется сегодня, как правило, в рамках клинической и социальной психологии. При этом специалисты работают по следующим направлениям: психодинамическая терапия, когнитивная бихевиоральная терапия, психофармакотерапия, групповая терапия, психологический дебрифинг, психосоциальная реабилитация, супружеская и семейная терапия, лечение детей и подростков, арттерапия и др. Но кроме самих пострадавших в тяжелейшем психологическом состоянии оказываются близкие и родственники пострадавшего, которые дополнительно испытывают чувство бессилия, страха, вины, стыда, жалости. Они переживают чувство полной потери контроля над ситуацией, панические атаки, постоянную тревогу и высокое внутренне напряжение. Иногда спасение пострадавшего или жертвы насилия является чрезвычайно сложной или полностью невыполнимой задачей. В этом случае первоочередной задачей становится «психологическое спасение» близких и родственников пострадавшего. Переживая состояние шока, ужаса и острого горя, многие из них получают тяжелую психологическую травму и острое стрессовое расстройство, которые в дальнейшем могут перейти в посттравматическое стрессовое расстройство. Как правило, родственники в первые минуты ожидают помощи и поддержки у тех специалистов, которые – по содержанию своей работы – были ближе всего к пострадавшему или являются «профессиональными экспертами»: врачи, мед. сестры, полицейские, переводчики, следователи, спасатели, пожарные, социальные работники, администраторы и т.д. Как правило, именно эти специалисты сообщают родственникам травмирующую информацию, которая врезается в память этих людей на всю жизнь. Но кроме этой травмирующей информации родственники хотят услышать еще что-то: получить какие-то объяснения, подробности, дополнительные слова, какое-то описание, сострадание, понимание, поддержку. Они не хотят верить в случившееся и цепляются за любую надежду: оговорку, интонацию, выражение лица, жеста, логику изложения и т.д. От того, как говорят и как ведут себя специалисты перечисленных выше экстремальных профессий – во многом зависит запуск психической травмы у родственников пострадавших в первые минуты. Обучение этих специалистов умению сообщать лично и по телефону травмирующую информацию и обучение психологическим навыкам и приемам профессионального поведения при работе с родственниками пострадавших – важная составляющая экстремальной психологии. Пример: В университете, за чашкой кофе, в буфете скоропостижно скончалась профессор М.; 53. Прибежали сотрудники кафедры, коллеги. Вызвали все необходимые службы. Кто-то спросил: « А как сообщить сыновьям?» Одному – 23 года, он в Санкт-Петербурге. Другому – 28, он в Америке. Никто не решался. Сходили за мед. сестрой. Она оказалось профессиональным и деликатным специалистом. Ее соединили с младшим сыном. Мед. сестра сказала, что ее зовут Нина Петровна. Не может ли он приехать в университет? Его все ждут на факультете. Она хочет встретить его у входа, чтобы заплатить за такси. Его ждут коллеги мамы. Хорошо, если бы он сейчас смог приехать. (??!!) Да. С мамой случилось несчастье. Но его все ждут. Без него ничего никто не будет начинать. Он здесь очень нужен. Его все очень ждут. Еще более сложным был разговор с Америкой. Спустя много месяцев, оба сына сказали, что этот телефонный разговор им очень помог, что наряду со «смертельным сообщением» были сказаны какие-то терапевтически важные отвлекающие детали. И голос – сопереживающий, спокойный и очень уважительный. Обучение специалистов экстремальных профессий психологическим навыкам и методам работы с родственниками пострадавших должно проводиться в ходе практических семинаров и тренингов. Один раз в 6 месяцев (по 8 час.). В процессе этого обучения специалисты получают важные знания не только о том, как они должны себя вести с человеком, находящемся в состоянии острого горя, но и о том, как минимизировать свой профессиональный стресс и процесс профессионального выгорания. Учебные программы, демонстрационный и раздаточный материал подбирается для этих занятий на основе отечественного и международного опыта стран Западной Европы, США и Израиля. Как показывает международный опыт, наиболее эффективными являются занятия в смешанных группах, где собраны представители разных экстремальных профессий: врачи, пожарные, полицейские, мед. сестры, переводчики, администраторы и т.д. Однако количество человек в такой группе должно быть не больше 15. Большая роль в психологической подготовке специалистов экстремальных профессий принадлежит Центру экстренной психологической помощи МЧС России (ЦЭПП МЧС России). Именно эта служба, которой руководит Ю.С. Шойгу, уже в течение 11 лет готовит не только психологов-спасателей для работы с пострадавшими и их родственниками в условиях чрезвычайных ситуаций, в очагах массовых бедствий и катастроф, но и обеспечивает дополнительное образование для разных профилей экстремальных профессий. Так, через ежегодные научно-практические конференции, семинары, круглые столы, научные статьи и диссертационные исследования Центр экстренной психологической помощи передает специалистам свой уникальный опыт практической работы. Кроме дополнительной психологической подготовки специалистов экстремальных профессий необходимо улучшить имеющиеся и создать новые сайты и форумы в интернете, цель которых структурировать психологическую помощь для пострадавших и их родственников. И здесь снова видна огромная работа, проделанная специалистами из ЦЭПП МЧС России. Обращение за психологической помощью к социальным сетям интернета и к различным поддерживающим социальным структурам (Телефон экстренной психологической помощи, Московская психологическая служба, различные Центры психологической помощи и др.) – сегодня является одним из самых популярных совладающих стилей поведения. Здесь большую помощь могли бы оказать дипломные и диссертационные исследования российских и зарубежных студентов, аспирантов и докторантов, занимающихся следующими темами: Изучение, профилактика и психологическая коррекция острого стрессового расстройства у родственников пострадавших. Посттравматическое стрессовое расстройство у родственников пострадавших. Исследование психологических аспектов психопатологических осложнений психической травмы у родственников пострадавших. Полученные результаты исследования можно было бы в ясной и доступной форме поместить на сайте «Психологическая помощь для родственников пострадавших». Например, сейчас студентами и аспирантами Санкт-Петербургского государственного Университета готовится интересный материал о краткосрочных формах психологической терапии в условиях потери объекта привязанности. Однако самой распространенной в условиях российской ментальности остается психологическая помощь в виде психологической поддержки и участия ближайшего окружения: родственников, друзей, соседей, коллег по работе, знакомых. «Теплый» российский менталитет с элементами коллективизма и сопричастности, а также социально-психологические традиции межличностного общения способны создать необходимую психотерапевтическую атмосферу. Люди, переживающие психическую травму, могут получить психологическую поддержку не только в течение первых 48 часов, но и на протяжении длительного промежутка времени. При этом уровень эмпатии, понимания, искренности, сопереживания и обратной эмоциональной связи могут быть очень высокими. Все это позволяет человеку, оказавшемуся в ситуации острого горя, во многом отреагировать и пережить травму. Не смотря на наличие различных форм психологической помощи родственникам пострадавших – необходимо создание Интеграционного российского центра психической травмы, где разрабатывались бы научно-теоретические, методологические и прикладные направления работы с родственниками пострадавших, которых по статистике оказывается в 4,8 раза больше самих пострадавших. На территории Российской Федерации ежедневно происходит огромное количество дорожно-транспортных происшествий, несчастных случаев и человеческих трагедий (не считая чрезвычайных ситуаций, военных, техногенных и природных катастроф). Такой Центр психической травмы может быть создан на базе старинного крупнейшего научно-исследовательского психоневрологического института им. В.М. Бехтерева, имеющего высочайший рейтинг не только в России, но и далеко за ее пределами. Специалисты этого института вместе с кафедрами клинической психологии Санкт-Петербургских и Московских университетов, Центром экстренной психологической помощи МЧС России могли бы создать совершенно новые современные технологии для оказания помощи родственникам пострадавших. Создание новых тестовых психодиагностических методик, профилактика и психологическая коррекция ОСР и ПТСР, исследование осложнений психической травмы и влияния постоянно действующих психотравмирующих факторов на психосоциальное функционирование родственников пострадавших – явились бы прорывным научным направлением в области работы с психической травмой в России. ^ Вишневская Валентина Петровна, д.псх.н., профессор, Институт национальной безопасности Республики Беларусь Одной из актуальных, дискуссионных остается и до настоящего времени проблема психологического статуса лиц, подвергшихся радиационному воздействию. Имеются различные методологические подходы к оказанию психологической помощи названной категории пациентов. Вместе с тем отсутствует налаженная система взаимодействия врач-пациент-психолог при решении вопросов диагностики, лечения, реабилитации лиц, подвергшихся радиационному воздействию. Крайне мало уделяется внимания образной сфере пациентов, в частности формированию и функционированию образа болезни. В этой связи, на основании результатов клинико-психологического исследования и теоретической модели образа болезни, разработана структурно-динамическая модель психологической коррекции образа болезни у лиц, подвергшихся радиационному воздействию. «Образ болезни» - многомерное психологическое понятие, включающее внешнее и внутреннее информационное поле. Он отражает эмоционально-когнитивное отношение пациента к собственному заболеванию, причинам его возникновения, изменившейся социальной ситуации и выступает в роли фактора, определяющего особенности формирования и терапии психосоматической патологии, образ жизни, поведение и деятельность личности. Как многомерное явление его необходимо рассматривать в ракурсе четырех позиций (отношений) - врач, психолог, пациент, социум (общество, семья). Образ болезни (как позиция пациента) - это отражение в сознании пациента его психического и соматического состояния на эмоционально-перцептивном (представления, восприятия, воображения как результат болезненных ощущений, эмоций) и когнитивном (анализ своего состояния, причин заболевания и прогнозов его развития) уровнях. Образ болезни пациента у врача - дифференциация, идентификация субъективных и объективных данных о состоянии пациента с эталонным образом той или иной болезни. Образ болезни у психолога - это образ психологического статуса личности пациента у психолога, как оценка и сравнение психического состояния пациента с эталонным образом здорового человека. [1,2]. Цель психологической коррекции - перевод полуосознанного набора деструктивных и неадекватных представлений пациента о своей болезни в систему осознанных конструктивных представлений, соотносимых с эталонными представлениями о здоровом человеке. Психологическая коррекция образа болезни у лиц, подвергшихся радиационному воздействию, с психосоматической патологией должна быть направлена на решение следующих задач: 1)стабилизацию болезненного процесса и формирование механизмов преодоления; 2) активное включение пациента в процесс лечения и психологической коррекции; 3) формирование у пациента осознанного образа болезни и - на этой основе - совершенствование способов самопознания психического и соматического состояния су целью определения им модуса своего поведения, деятельности и оценки жизненных перспектив; 4) восстановление у пациента эталонного образа здорового человека посредством модифицированной переработки информационных потоков. Структурно-динамической моделью психологической коррекции образа болезни улиц, подвергшихся радиационному воздействию, с психосоматической патологией включает в себя три этапа. Первый этап - психодиагностический, второй - непосредственно психокоррекционный, третий – реабилитационный. Сущность предлагаемой модели, в кратком ее изложении, состоит в следующем. ^ работы с пациентом основной задачей в процессе психологической диагностики должно быть определение его образов-представлений о болезни. Важно уточнить индивидуальные особенности самопознания, самооценки соматического, психического, сексуального здоровья пациента; особенности его ощущений, восприятия, представлений, воображения; пути активизации памяти, мышления, умения анализировать все происходящее с его организмом, а также способности к вербализации этой информации. Затем необходимо определить вектор направленности самопознания в отношении таких восприятий пациента как тяжесть заболевания, причины, вызвавшие его, возможные последствия, информированность о методах лечения и реабилитации. Важно определить предпочтения в использовании тех или иных информационных потоков, уточнить источники получения информации, оценить их содержательную сторону и индивидуальную значимость, а также их роль в модификации собственного поведения. Необходимо выяснить, в состоянии ли пациент принимать другую, отличную от его собственной, точку зрения относительно ситуации, сложившейся в связи с его болезнью и ее возможных последствиях. Важно определить меру способности к осознанной, волевой саморегуляции, необходимой для возможного принятия решений относительно изменения поведения и образа жизни. Следует выяснить степень определенности представлений пациента о собственных жизненных перспективах, что позволит, в совокупности с перечисленными выше данными, определить у пациента сформированность основы образа его болезни. При наличии сформированной основы необходимо проводить ее закрепление с помощью информирования пациента о результатах объективной (клинической и параклинической) диагностики, а также стимулировать пациента на самопознание внутренних резервов его организма. В случае неполной сформированности основы образа болезни, пациенту следует предоставлять информацию о болезни из авторитетных для него источников, дополняя ее данными объективной диагностики, включающей и оценку его психологического статуса. На первом этапе работы обязательным является установление необходимого уровня взаимопонимания пациента и лечащего врача в оценке образа болезни и отношения к ситуации, связанной с ее возникновением. Кроме того, среди других специалистов данного лечебного учреждения целесообразно определить наличие наиболее авторитетного для пациента лица, которого при необходимости можно было бы включать в работу с образом болезни. ^ психологической коррекции образа болезни у лиц, подвергшихся радиационному воздействию, должен быть ориентирован на решение ниже перечисленных задач. 1. Уточнение и согласование оценочных позиций специалистов (врачей, психолога) относительно образа болезни пациента. 2. Определение оптимальной тактики проведения психологической коррекции и ее конкретной технологии, включающей выбор соответствующих психотехник, проводилось на основе оценки результатов диагностики психологического статуса личности пациента, его образа болезни, основного и сопутствующих заболеваний, а также учета дополнительно привнесенных психотравмирующих факторов (конфликты с медицинскими работниками, в семье, болезнь детей, психотравмирующая ситуация на работе, смерть друзей, родственников и т.п.).Такая работа с пациентом должна проводиться в присутствии лечащего врача или авторитетного для него лица («узких» специалистов) с целью составления индивидуальных программ терапии, психологической коррекции и реабилитации, при необходимости - углубленной диагностики. Это позволяет выработать оптимальную тактику активного включения пациента в процесс терапии и психологической коррекции на основе «опорных точек» болезни. В дальнейшем, по мере необходимости, в индивидуальную программу терапии, психологической коррекции и реабилитации могут вноситься изменения. 3. Выявление динамики формирования и функционирования образа болезни улиц, подвергшихся радиационному воздействию, влияния на эти процессы привнесенных психотравмирующих факторов, а также внесение изменений в индивидуальную программу терапии, психологической коррекции и реабилитации пациента. Описанная психотехнология позволяет сформировать адекватный образ болезни у лиц, подвергшихся радиационному воздействию и заложить основу для осознания ими возможности разрушения сложившегося образа болезни и восстановления эталонного образа здорового человека. Временной период проведения психологической коррекции образа болезни у лиц, подвергшихся радиационному воздействию в процессе развернутой терапии не имеет четких границ и зависит от ряда факторов (диагноза болезни, тяжести основного и сопутствующих заболеваний; индивидуально-психологических особенностей личности пациента, привнесенных психотравмирующих факторов, не связанных с болезнью, возможности стационарного лечения и т.д.). ^ вся работа с лицами, подвергшимися радиационному воздействию, имеющими психосоматическую патологию должна быть направлена на восстановление у них эталонного образа здорового человека. Для этого следует использовать элементы различных психотехник с целью осознания пациентом своих возможностей в восстановлении и сохранении психического и физического здоровья. Важно отметить, что на протяжении всех трех этапов психологической коррекции образа болезни у названной категории пациентов, максимально использовались следующие информационные потоки: - объективные данные обследования пациента, заключения «узких» специалистов; - научные публикации зарубежных и отечественных ученых о влиянии «малых»доз радиационного облучения на организм человека; -о достижениях современной медицины; - об использовании внутренних резервов человека с целью восстановления и сохранения здоровья и др. На всех этапах работы с пациентом психологическая коррекция образа его болезни была ориентирована на учет таких факторов, как логика (рассудительность) и аутосуггестивные процессы. Необходимо отметить, что процесс восстановления эталонного образа здорового человека у лиц, подвергшихся радиационному воздействию, с психосоматической патологией практически возможен на любом этапе формирования и функционирования его образа болезни, например, в таких условиях как: 1) полной сформированности образа болезни (у пациента полностью сформирован образ его болезни, имеется четкое представление о ситуации, возникшей в связи с болезнью, и прослеживается определенная линия поведения); 2) образ болезни сформирован частично (пациентом принята основа образа болезни, однако отсутствует четкое представление о ситуации, возникшей в связи с болезнью, имеет место социальная дезадаптация); 3) начало формирования образа болезни (пациентом частично осознана основа образа его болезни, идет поиск информации с целью устранения имеющихся противоречий или закрепления собственного мнения, имеют место тенденция манипулирования микро - и макросоциальным окружением и социальная дезадаптация); 4)отказ пациента осознать основу образа его болезни. Оказание психологической помощи заключается в запуске механизма восстановления улиц, подвергшихся радиационному воздействию, с психосоматической патологией эталонного образа здорового человека посредством модификации информационных потоков. Представленную структурно-динамическую модель психологической коррекции образа болезни улиц, подвергшихся радиационному воздействию, с психосоматической патологией полагаю, следует рассматривать, как основной компонент и ведущую составляющую системы оказания медико-психологической помощи пациентам, предполагающей единство психокоррекционной и терапевтической работы, а также социальную адаптацию, понимаемую как систему социо-реабилитационных мероприятий. Разработанная система психологической коррекции образа болезни у лиц, подвергшихся радиационному воздействию, представляет собой новую форму организации взаимодействия врача, психолога, пациента с целью познания его образной сферы и, в частности, образа болезни, а также совершенствования процесса самопознания пациентом своего соматического, психического и сексуального здоровья, и на этой основе -активного включения в процесс терапии, психологической коррекции и реабилитации. В связи с ограничением объема публикации, не представляется возможным изложить всю технологию оказания психологической помощи лицам, подвергшимся радиационному воздействию, а также результаты проведенного исследования, подтверждающие эффективность используемой структурно-динамической модели психологической коррекции образа болезни у названной выше категории пациентов. Данные результаты представлены в монографии «Образ болезни» [2, с. 176 -195]. ^ Решетников Михаил Михайлович, д.псх.н., профессор, ректор Восточно-европейского института психоанализа, Россия 26 апреля 1986 года в 01 час 24 минуты произошло разрушение четвертого энергоблока Чернобыльской АЭС, расположенной на территории Украинской ССР в непосредственной близости от города Припять, в 110 км от Киева и в 16 км от границы с Белорусской ССР. Эта авария оценивается как крупнейшая за всю историю ядерной энергетики, и до настоящего времени относительно этого трагического события обсуждается множество сомнительных фактов и мифов. Непосредственно в процессе аварии на ЧАЭС погибло 2 человека. Еще 31 человек погиб в процессе ликвидации последствий аварии в течение первых трех месяцев после катастрофы. Отдаленные последствия облучения, которые выявляются до настоящего времени, стали причиной смерти еще от 60 до 100 человек. Лучевая болезнь была диагностирована у 134 человек (28 из них умерли в течение последующих месяцев). Более 100 тысяч человек были подвергнуты принудительной эвакуации из 30-километрой зоны. Для ликвидации последствий аварии были привлечены значительные человеческие ресурсы — более 200 тысяч в первый год, а в целом в ликвидации последствий аварии участвовали более 600 тысяч человек, которые затем получили специальное наименование, а позднее — и особый статус «ликвидаторов». Основным следствием аварии (в результате распространения радиоактивного облака) стало радиоактивной заражение, которое в той или иной мере затронуло значительную часть территории ряда европейский стран, однако около 60 % радиоактивных осадков выпало на территории Белорусской ССР. Именно в этом регионе в последующем проводились основные исследования авторов. Значительные дозы облучения (по данным Российского государственного медико-дозиметрического регистра) получили около 60 тысяч ликвидаторов (10 %), а за последующие 20 лет из этой группы от различных причин, в том числе — прямо не связанных с радиацией — умерло около 5 тысяч человек. Психологические исследования состояния и поведения людей начали проводиться в 1987 году, преимущественно на так называемом «чернобыльском следе» — в Белоруссии. Психопатологические эффекты от воздействия радиации (хотя точнее было бы говорить — о психогенной трансформации угрозы радиоактивных поражений) очень трудно отделить от других негативных психологических факторов этого периода. Например, распада СССР. Эта гипотеза обосновывается тем, что суммарная доза облучения (за весь период после чернобыльской аварии), полученная эвакуированными и жителями зон отселения не превышает 30–50 миллизиверт2, в то время как жители некоторых регионов Земли с повышенным естественным радиоактивным фоном (в Бразилии, Индии, Китае) за аналогичный период получили дозы облучения в 100—200 мЗв. Психологические исследования выполнялись с 1986 по 1992 год, и затем (после распада СССР) были прекращены, а собранные экспериментальные данные частично переданы органам здравоохранения Республики Беларусь, а частично утрачены. Всего было обследовано 744 человека в возрасте от 14 до 60 лет, в том числе 278 мужчин и 270 женщин, постоянно проживавших на территории радиоактивного загрязнения в течение 6 лет (с 1986 года). В качестве контрольной (нормативной) выборки использовались результаты исследований, проведенных в тот же период в городе Подпорожье Ленинградской области (270 человек). Как уже отмечалось, уровни радиационных поражений населения в этих районах были весьма незначительными, однако психологический фактор, связанный с угрозой радиоактивных поражений и отсутствием адекватной разъяснительной работы и информации, оказывал чрезвычайно негативное воздействие на состоянии психической и соматической сферы практически всех категорий населения. Тогда же в качестве специфического нами был выделен особый психотравмирующий фактор, «состояние неопределенности в ситуации отсутствия адекватной информации», содержание которого раскрывается ниже. У лиц, постоянно проживающих в районах с повышенным радиационным фоном, на протяжении первых лет после аварии отмечалось увеличение числа жалоб, преимущественно — со стороны сердечнососудистой системы и органов пищеварения, а также — на непреходящее чувство страха и усталости, при этом подчеркивался эффект последовательной кумуляции утомления. Наиболее частыми вариантами жалоб являлись: неприятные ощущения во всем теле, по типу чувства жара или зуда, тяжесть в желудке, головные боли, тахикардия, отсутствие аппетита и нарушения сна. Эти субъективные ощущения соматического неблагополучия, по заключениям действовавших в тех же районах врачебных бригад, во многих случаях не подтверждались специальными клиническими исследованиями, но сопровождались одновременным ростом производственных травм, ошибочных действий при управлении транспортом и на производстве. Было совершенно естественным и вполне закономерным сопряженное с этим снижение производительности труда и мотивации к какой-либо деятельности вообще, на что обращалось внимание и другими авторами (88, 89, 93). Таким образом, исходно патология проявлялась почти исключительно на психосоматическом и поведенческом уровнях, но никаких специалистов для ее коррекции в тот период просто не было. Различные формы нервно-психических расстройств, обусловленных состоянием хронической тревоги, в 1987 году выявлялись в 80–90 % случаев. Этот показатель, например, среди жителей Могилевской области, был в 9 раз выше, чем в экологически благополучных районах Белорусской ССР. Через 6 лет после Чернобыльской катастрофы, несмотря на качественные изменения в разъяснительной, информационной и профилактической работе, а также ряд существенных социально-экономических льгот, до 65 % обследованных считали проживание на территории Хойников опасным для здоровья. Наиболее выраженными эти опасения были в активной возрастной группе (22–35 и 36–45-летних). Наименее выраженными, вплоть до индифферентного отношения - в группе юношей (14–20 лет), которые, фактически, выросли и сформировались в этой специфической экологической и морально-психологической атмосфере3. Специфично, что примерно такое же индифферентное отношение было характерным и для значительной части населения старшей возрастной группы (55–60-летних). Более высокие субъективные оценки риска, связанного с радиационными поражениями, давали мужчины (79,3 % всех обследованных мужчин), хотя различия с женской популяцией по частоте негативных оценок (76,4 %) были незначительными. В дополнение к уже упомянутым психосоматическим проявлениям, ведущими во всех возрастных группах являлись жалобы на повышенную утомляемость, раздражительность и нервозность, хроническое чувство недомогания и снижение интереса не только к деятельности, но и к жизни. Различия по этим показателям в мужской и женской популяции были незначительными, хотя у женщин падение мотивации к какой-либо деятельности встречалась в 2,5 раза чаще; у них же вдвое увеличился прием различных лекарств, что позволяло предполагать определенную фиксацию на «роли неизлечимо больных». Анализ обращений за медицинской помощью в последующие годы (1986–1992), показал, что наиболее значительные переживания лиц постоянно проживающих на загрязненной территории связаны с состоянием здоровья детей, что, в целом, совершенно естественно. Второй наиболее значимой причиной было обострение хронических заболеваний, различные проявления более высокой онкологической настороженности и импотентофобии, в обоих случаях — преимущественно у мужчин. У женщин выявлялась гораздо большая озабоченность проблемами, связанными с сексуальной жизнью, беременностью и родами, а также — с заболеваниями щитовидной железы. 23,3 % опрошенных считали, что нуждаются в психотерапевтической или психиатрической помощи, а 13,6 % отмечали, что в такой помощи нуждаются не только они, но и их близкие. Самостоятельного анализа заслуживает содержание интеллектуально-эмоциональной сферы обследованных, их внутренние переживания, среди которых преобладали чувства тоски, неуверенности и раздражения. Переживания, связанные с чувством страха, к этому периоду минимизировались или, точнее — рутинизировались; фактически, их частота по сравнению с 1986 годом уменьшилась в 7 раз (к 1992), но качественно новым стало немотивированное чувство вины (перед собой и перед детьми за случившееся (15–18 %). На утрату цели в жизни указывали 42,6 % мужчин и 46,7 % женщин; негативная динамика отношений в семье в последующие после чернобыльской аварии годы (как между супругами, так и между родителями и детьми) отмечалась в 66,7 % случаев. Предполагали сменить место жительства в ближайшее время около 60 % обследованных, не имели определенного мнения по этой проблеме 22 %, и однозначно приняли решение остаться жить («доживать») в районе радиоактивного заражения около 18 % (в последнем случае преимущественно представители старшей возрастной группы). Динамика самооценки самочувствия, активности и настроения изучалась ретроспективно за 5-летний период — с 1987 по 1992 год. Все испытуемых оценили первый год после аварии (1986–1987) как наиболее тяжелый (как «точку отсчета») по всем исследуемым параметрам. Изучение состояния психической сферы населения, постоянно проживающего на загрязненной территории, показало, что различные проявления нервно-психической неустойчивости выявлялись в 83 % случаев, при этом преобладающими являлись астено-ипохондрические, психастенические и депрессивные синдромы. Шкала депрессии у 59 % обследованных являлась ведущей шкалой профиля MMPI и во всех случаях превышала нормативные показатели, а у 26,7 % обследованных этот показатель достигал субклинического уровня (более 80Т). Аналогичные изменения отмечались и по другим шкалам невротической триады, в частности, по шкале ипохондрии MMPI — у 39,8 % обследованных, а по шкале истерии MMPI — у 32,8 %. Отклонения от нормативных показателей по шкалам психотической тетрады были менее выраженными и встречались реже, преимущественно у лиц активной и старшей возрастной группы (31–55 лет): по шкале психопатии MMPI — у 39,8 %, по шкале паранойи — у 37,1 %, по шкале шизофрении — у 40,9 % и по шкале мании — у 9,7 %. Апеллируя к данным других лонгитюдных исследований массовых психических травм, нужно отметить, что обычно в первые 5 лет наблюдается снижение уровня психопатологии и обращений за психологической и психотерапевтической помощью (до 60% - по сравнению с острым периодом), однако затем начинается их последовательный рост, который через 10 лет достигает 200%. ^ в условиях риска радиационного воздействия Мельницкая Татьяна Борисовна, д.псх.н., профессор, заведующая лабораторией ОНИЦ «Прогноз», Россия Представлено рассмотрение информационно-психологической безопасности как состояния защищенности индивидуального, группового и общественного сознания от воздействия информационных факторов (угроз), вызывающих дисфункциональные социальные процессы в обществе и в жизнедеятельности отдельного человека. Рассмотренная научная категория имеет прямое отношение к проблеме психологии восприятия радиационного риска и информационно-психологической безопасности личности от возможного воздействием радиационного фактора. Ключевые слова: безопасность, информационная безопасность, восприятие радиационного риска. Радиационная авария на Чернобыльской атомной электростанции (ЧАЭС) выдвинула проблему психологического изучения ее последствий и определила актуальность разработки проблемы информационно-психологической защиты населения [1, 2]. Многие авторы, изучая влияние радиационных воздействий, отмечают важную роль стрессовых (информационных, психологических) факторов, порожденных катастрофой и ее последствиями в формировании соматической и психосоматической патологии у ликвидаторов аварии и пострадавшего населения [1-3]. Про это отмечено, что одно из лидирующих мест в структуре стресс-факторов радиационной аварии занимает психологический фактор, связанный с неадекватной информацией и возникновением радиотревожности, радиофобии, радиационной травмы [1-4]. Его воздействие детерминирует высокие уровни психосоматических нарушений, снижение качества жизни и состояния здоровья, возникновение паники и слухов у населения. Поэтому значительный научный и, особенно, практический интерес представляют данные по обоснованию теоретических основ и рекомендаций по информационно-психологической защите населения от неадекватной психотравмирующей информации, связанной с возможным воздействием радиационного фактора. Однако, проблема информационно-психологической безопасности населения от неадекватной психотравмирующей информации тесно связана с проблемами социальной защиты, что требует обоснования и детальной проработки ее механизма на федеральном и, особенно, региональном уровнях. Недооценка мер информационно-психологической безопасности населения, проживаю-щего на потенциально радиационно опасных территориях часто приводит к ошибкам в выборе тактики и форм работы социальной работы, возникновении недоверия в органам власти. Это связано с тем, что сегодня информационная сфера стала такой же важной составляющей общественной жизни как экономическая, экологическая, внешнепо-литическая, военная или правоохранительная сферы [5-6]. Все более значительным становится информационный рынок (компьютерный рынок, рынок телекоммуникаций, информационно-коммуникативных технологий, программных продуктов, рынок информационных услуг в финансовой сфере). Современные средства связи и обработки информации создали принци-пиально новые условия существования человечества, что обусловило появление грандиозного объединения информационных и телекоммуни-кационных систем в глобальную информационную инфраструктуру. Однако, внедрение современных информационных технологий во все сферы общественной жизни существенно повысило зависимость безопасности общества, каждого конкретного человека от надежности функционирования информационной инфраструктуры, достоверности используемой информации, ее защищенности от несанкционированной модификации, а также противоправного доступа к ней [7-10]. Информационное воздействие на психику человека или другими словами информационно-психологическое воздействие оказывается на людей в течении практически всей их жизни. Этому воздействию человек подвергается в различных ситуациях и, как правило, с использованием специальных средств подготовки и передачи информации. Эти средства называют СМК (средства массовой коммуникации), СМИ (средства массовой информации) или масс-медиа и используют эти термины как синонимы. Необходимо отметить, что на определенном этапе общественного развития появился новый вид профессиональной деятельности, содержание которого составляют получение, обработка и распространение за оплату, т.е. продажа представляющей интерес для достаточно больших групп людей информации. Появилась и новая профессия - журналист, для которого публичная информация стала товаром массового спроса. Она становится товаром и для покупателя - достаточно больших групп населения, приобретающих эту публичную информацию, т.е. доступную для любого, кто купил газету, информационный бюллетень и т.п. Вместе с тем, журналист (и соответственно СМИ), являясь олицетворением информационной рыночной связи, получает потенциальную возможность влиять на своих читателей посредством новостей, ибо их интерпретация, подача и распространение становятся его профессиональным делом [8-10]. Конкретные формы влияния информационной среды на духовную сферу общества выделяются как информационное воздействие на социальные субъекты различных уровней общности, системно-структурной и функциональной организации, на индивидуальную, групповую и общественную психологию, а терминологически в общем виде обозначаются как информационно-психологическое воздействие. Суть данного понятия отражает процесс изменения психических состояний и характеристик людей под влиянием информационно-коммуникативных процессов как динамического компонента информационной среды. Поэтому все больше исследователей и практиков обращают внимание на необходимость активной разработки проблематики информационной и психологической безопасности личности, общества и государства [7-11]. Сама логика общественного развития выдвигает эти проблемы в число первоочередных. Это обусловлено тем, что без их решения невозможно дальнейшее устойчивое общественное развитие и обеспечение безопасности личности, общества и государства в политической, экономической, социальной, духовной, военной и других областях. Рассматривая понятие психологической безопасности, авторы [7-10] проанализировали содержание этого понятия на основе определений, даваемых в толковых словарях различных стран. В процессе изучения академических толковых словарей русского, английского, французского и немецкого языков было выявлено, что в народном (общественном) сознании понятие «безопасность» связывается не столько «с отсутствием угрозы», сколько с состоянием, чувствами и переживаниями человека. Так, например, «Словарь Чэмберса» (англ. яз.) расшифровывая понятие «безопасность», на первом месте указывает "состояние, чувство или средства пребывания в безопасности». С этим же понятием в нем связывается отсутствие «тревожности или озабоченности», «уверенность», «стабильность». «Оксфордский словарь» говорит о состоянии «более, чем уверенности»; «Словарь современного американского языка», помимо указания на «свободу от опасности, риска» выделяет «свободу от озабоченности, сомнений». Французский «Лярус» также подчеркивает состояние "уверенности" и "отсутствие беспокойства"; немецкий словарь включает в понятие безопасности "надежность, уверенность", возможность "рассчитывать на что-либо". В разных культурах сформировались примерно одинаковые представления о безопасности, акцент в которых делается на психологии, т.е. чувствах и переживаниях человека, связанных с его положением в настоящем и перспективами на будущее. Иными словами, для человека безопасность переживается в первую очередь как чувство защищенности от действия различного рода опасностей. Исходя из этого, было сформулировано определение психологической безопасности как состояния общественного сознания, при котором общество в целом и каждая отдельная личность воспринимают существующее качество жизни как адекватное и надежное, поскольку оно создает реальные возможности для удовлетворения естественных и социальных потребностей граждан в настоящем и дает им основания для уверенности в будущем. Современное понимание безопасности в контексте учета оптимального соотношения интересов личности, общества и государства выдвигает задачу рассмотрения нового аспекта этой проблемы - информационно-психологи-ческой безопасности [7, 11]. Выделение информационно-психологической безопасности в качестве самостоятельного предмета теории и социальной практики связано также с тем, что процессы и технология воздействия информационной среды на духовную сферу обладает качественной спецификой, которая определяет необходимость рассмотрения этой проблематики в концептуальном, методологическом и методическом плане. Содержание понятия «информационно-психологической безопасность» в общем виде можно обозначить как состояние защищенности индивидуального, группового и общественного сознания и, соответственно, социальных субъектов различных уровней общности, масштаба, системно-структурной и функциональной организации от воздействия информационных факторов, вызывающих дисфункциональные социальные процессы. Иными словами, речь идет о таких социальных процессах, которые затрудняют или препятствуют оптимальному функционированию государственных и социальных институтов российского общества и человека как полноправного и свободного гражданина. В полной мере это относится и к проблеме защиты населения от неадекватной психотравмирующей информации, связанной с возможным воздействием радиационного фактора. Ведь именно различные слухи и недостоверная информация в СМИ стали причиной нарушения информационно-психологической безопасности ликвидаторов последствий крупномасштабной радиационной аварии на ЧАЭС и населения, проживающего на радиационно загрязненных территориях [1-4]. Кроме того, анализ литературы по рассматриваемой проблеме позволил отметить, что особое место в информационной сфере общества занимают индивидуальное, групповое и массовое сознание людей, которое все в большей степени подвергается агрессивным информационным воздействиям, что в ряде случаев наносит ущерб психическому и нравственному здоровью граждан, разрушает моральные нормы жизни общества, приводит к дестабилизации социально-политической обстановки. Защита индивидуального, группового и массового сознания российских граждан от противоправных информационных воздействий составляет основное содержание деятельности по обеспечению информационно-психологической безопасности - этого относительно нового и еще недостаточно разработанного направления национальной безопасности. В этой области сегодня отсутствуют устоявшиеся представления как об объектах информационно-психологической безопасности, так и о возможных угрозах этим объектам. Следствием этого является отсутствие четко очерченного объекта и предмета обеспечения безопасности, приводящее к неоправданному вторжению в другие области знаний (экологию, медицину и др.), а также к не всегда обоснованному выбору методов регулирования складывающихся в этой области общественных отношений. Представляется, что при определении объекта и предмета обеспечения информационно-психологической безопасности необходимо исходить из того, что в настоящее время основным правовым актом, определяющим границы безопасного состояния индивидуального, группового и массового сознания, является Конституция Российской Федерации [7]. Она предоставляет гарантии "свободы совести, вероисповедания, мысли и слова, массовой информации, литературного, художественного, научного, технического и других видов творчества, преподавания" (ст.44), свободы "получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом" (ст.29, п.4), а также накладывает два ограничения на эти конституционные гарантии, требуя предотвращения "пропаганды или агитации, возбуждающих социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть и вражду, а также пропаганды социального, расового, национального, религиозного или языкового превосходства" (ст.29, п.2) и предоставляя возможность ограничения конституционных прав и свобод граждан федеральным законом "в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов граждан, обеспечения обороны страны и безопасности государства" (ст.55, п.3). По существу, две выделенные ограничительные нормы Конституции создают основу для определения объектов обеспечения информационно-психологической безопасности, выявления угроз этой безопасности и формирования государственной политики России в области противодействия этим угрозам. При этом общим принципом выявления угроз информационно-психологической безопасности должна быть возможность анализируемых факторов стать источником потенциальной опасности для обеспечения реализации выделенных выше конституционных норм [7, 11]. Рассмотрим их кратко применительно к сферам индивидуального, группового и массового сознания. Основным объектом обеспечения в сфере индивидуального сознания является способность человека адекватно воспринимать окружающую действительность, свое место во внешнем мире, формировать в соответствии со своим жизненным опытом определенные убеждения и принимать решения в соответствии с ними. В этом случае основной угрозой его индивидуальному сознанию будет нарушение этой способности путем применения к человеку без его согласия средств и способов воздействия на его подсознание и сознание. Данная угроза может проявляться в виде целенаправленно осуществляемых посторонними людьми и неосознаваемых человеком воздействий на психические структуры его подсознания (например, так называемый "25 кадр") или сознания, открывая возможность для "силового" изменения его психических реакций и поведения. С этой точки зрения существенную опасность индивидуальному сознанию граждан представляют различные движения и группы, ориентированные на глобальное обобщение негативного влияния радиационного фактора. Они ориентированы на полный запрет строительства АЭС, вывод из эксплуатации ядерных реакторов научного и военного назначения и др. Основными объектами информационно-психологической безопасности в сфере группового сознания являются общие интересы группы, составляющие цель ее создания, принятые и осознанные членами группы и отраженные в их индивидуальном сознании правила поведения, их способность к удовлетворению этих интересов и достижению поставленной цели и готовность к противодействию существующим угрозам этим интересам. Угрозы групповому сознанию могут проявляться в виде противоправных информационных воздействий со стороны ряда общественных организаций, СМИ с целью разрушения общности интересов группы, созданию трудностей на пути реализации этих интересов, дискредитации членов группы, оказания психологического давления на них. Источниками угроз групповому сознанию являются недобросовестная информация, ее искажение или предоставление ложной информации, в т.ч. об особенностях воздействия радиационного фактора на детей, взрослое население и их потомство. Основными объектами информационно-психологической безопасности в сфере массового сознания являются его консервативная и динамическая составляющие. Консервативная составляющая массового сознания образуется совокупностью: - общих интересов больших масс граждан (социальных групп или классов, национальных образований, наций, народов, населения страны в целом, которые можно назвать групповыми ассоциациями); - признаваемых ими культурных, духовных и нравственных ценностей, сформировавшихся нравов, устанавливающих общественно допустимые правила поведения и образ жизни, отраженных в индивидуальном и групповом сознании составляющих групповые ассоциации элементов; - готовности этих ассоциаций к противодействию существующим угрозам этим интересам, ценностям и нравам [7-11]. Угрозы этой составляющей массового сознания реализуются в виде насильственного насаждения чуждых данной ассоциации интересов, ценностей и нравов. Следствием их проявления может быть разрушение нравственного здоровья ассоциации, установившихся общественных отношений и ее распад как единого целого. Динамическая составляющая массового сознания той или иной человеческой ассоциации образуется совокупностью отражений информации о социально важных событиях в консервативную составляющую и вызывает у людей соответствующую эмоциональную оценку этих событий. Угрозы динамической составляющей массового сознания заключаются, прежде всего, в искажении информации о происходящих событиях, манипулировании данной информацией с целью формирования необходимой эмоциональной оценки заданных событий. Следствием проявления этих угроз является нарушение адекватного консервативной составляющей массового сознания данной человеческой ассоциации восприятия окружающей действительности. Неадекватность восприятия в зависимости от установившихся стереотипов поведения в данной ассоциации может проявляться в форме социальной апатии или агрессивности по отношению к внешнему миру. Для лучшего понимания сути проблемы нами обоснована структурно-функциональная модель информационно-психологической безопасности (рис.1).  Рис.1. Структурно-функциональная модель информационно-психологической безопасности в условиях воздействия радиационного риска. Таким образом, информационно-психологическая безопасность рассматривается нами как состояние защищенности индивидуального, группового и общественного сознания от воздействия информационных факторов (угроз), вызывающих дисфункциональные социальные процессы в обществе и в жизнедеятельности отдельной личности. Эта новая научная категория имеет прямое отношение к проблеме психологии восприятия радиационного риска и информационно-психологической безопасности личности от возможного воздействием радиационного фактора. 1 К радиационно-индуцированным относят некоторую часть случаев из 6000 заболеваний раком щитовидной железы (на 2005 год), выявленных в Беларуси, России и Украине у лиц, бывших детьми на момент аварии. Жители наиболее загрязненных районов получили высокие дозы облучения щитовидной железы из-за несвоевременного введения ограничений на употребление загрязненного молока. 2Зиˊверт (обозначение: Зв, мЗв) — единица измерения доз ионизирующего излучения (введена в 1979 году). 3Тем не менее, именно у этой молодежной группы выявлялась наибольшая частота (до 30 %) снижения интереса к какой-либо деятельности и к жизни в целом. |
Ваша оценка этого документа будет первой.
Ваша оценка:
Похожие:
База данных защищена авторским правом ©MedZnate 2000-2016
allo, dekanat, ansya, kenam
обратиться к администрации | правообладателям | пользователям
allo, dekanat, ansya, kenam
обратиться к администрации | правообладателям | пользователям