В. А. Пищальникова (отв редактор)
|
|
Скачать 5.95 Mb.
|
|
Т. Ю. Касаткина ^ Понятие ментальной репрезентации является основным средством интерпретации когнитивного развития человека. Различают такие формы репрезентаций как образы, признаки, прототипы, концепты, пропозиции, фреймы, скрипты, ментальные модели, события и другие. Известно, что в молодости репрезентации знаний являются стабильными по своей форме и организации. Пожилые люди демонстрируют определённый спад в способности создавать новые репрезентации знаний [1]. Это имеет непосредственное отношение и к вопросам, связанным с приобретением семантической информации. Одно из объяснений, почему уровень семантических знаний имеет тенденцию к спаду в пожилом возрасте, мы находим в следующем. Когда человек стареет, он становится всё менее заинтересованным в интеллектуальных поисках, и его методы и стиль мышления изменяются [2. С 76]. Экспериментальные исследования, проведённые с детьми и взрослыми испытуемыми, выявили, что опыт и нейро-когнитивные факторы оказывают непосредственное влияние на содержание, организацию и интеграцию существующих ментальных репрезентаций [3]. Поскольку старость ассоциируется с определёнными изменениями в нейроструктурах и ограничениями в повседневном социальном и когнитивном опыте, то эти изменения неизменно влекут за собой возрастные перестройки и в ментальных репрезентациях. Однако эти изменения являются не общими (гомогенными) для всех репрезентаций знаний, а специфичными только для отдельных областей знаний [4. С. 204]. Выделенные факторы, приводящие к возрастным изменениям в организации ментатальных репрезентаций, выступают не изолированно, а взаимозависимо, взаимосвязано. Таким образом, те аспекты ментальных репрезентаций, которые не претерпевают сильных изменений в старости, например, организация семантических репрезентаций, обязаны своей стабильностью продолжению активной культурной и языковой практики в молодом возрасте или сильной организации нервной системы. Семантическая память сохраняется в старости в достаточно хорошем состоянии, потому что память на значения — это часть определения кристаллизованного интеллекта, который считается инвариантным по отношению к возрасту. Хорошим показателем сохранности организации семантической репрезентации являются вербальные ассоциации [5; 6]. Многие исследователи [7; 8] отмечают, что пожилые люди так же хороши, как молодые, в воспроизведении значений, содержащихся в семантической памяти. Анализ эмпирических данных о развитии концептуальных знаний, включая значение слова и общие знания об окружающем мире у взрослых людей, показывает, что репрезентационные структуры этих знаний или доступ к ним не ухудшаются в процессе старения. Согласно Д. Бёрк, такие показатели, как вербальные ассоциации и категориальное обобщение, которые отражают содержание, структуру и организацию семантических репрезентаций, остаются устойчивыми в зрелом возрасте [4]. Однако следует отметить, что это является истинным только для уже существующих воспоминаний. Сохранение новых семантических знаний может быть несколько хуже. Кроме того, способность воспроизведения в семантической памяти может быть не столь хорошей в старости. У многих пожилых людей определения слов менее точны, даже если они правильные. Снижение семантической памяти было зафиксировано в работах К. Кэмпа [7]. Во многих случаях это связано как с физиологическими особенностями индивида, так и его жизненным опытом и образовательным уровнем. Зарубежные исследования, направленные на теоретические обоснования изменений в когнитивных процессах пожилых людей, предлагают, что влияние старческого возраста на понимание речи (language comprehension) и производство речи (language production) является асимметричным. Понимание речи (language comprehention), которое требует от человека извлечения из памяти лексической и семантической информации для конструирования значения в дискурсе, является важным показателем целостности семантических репрезентаций в старости. Несмотря на то, что в процессах понимания речи у пожилых людей не существует значительных отклонений, наблюдаются некоторые важные для исследователей изменения в производстве речи (language production). Речь идёт о том, что некоторые языковые знания, а именно фонология и орфография, претерпевают возрастные изменения. По словам самих пожилых людей, одной из самых досадных когнитивных проблем для них является неспособность воспроизведения хорошо известного слова. Этот феномен обозначен в зарубежной психологической литературе как TOT (tip of the tongue — «вертится на языке»). Это явление может наблюдаться у всех людей, но наиболее заметно оно проявляется у пожилых людей. Сложности, связанные с извлечением нужного слова из памяти, сопровождаются длительными паузами и заменой нужного слова неподходящими, а порой и неправильными словами. В этом случае, следует подчеркнуть, что феномен TOT происходит только с теми словами, которые редко используются в речи (have low frequency occurence in the language) или с именами собственными, которые не упоминались длительное время [9]. Объяснение тому, почему фонологические, а не семантические репрезентации являются наиболее уязвимыми к возрастным изменениям, может быть рассмотрено в рамках коннекционистской модели репрезентации знаний (Node Structure Theory (NST)) [10]. Как и другие языковые модели, NST постулирует наличие двух систем: семантической системы, представляющей значения слов (концептуальные знания) и фонологической системы, репрезентирующей звуковое оформление слова. Процесс продуцирования слова начинается с активации репрезентаций в семантической системе. Активация семантической информации, связанной с тем или иным словом-стимулом, передаёт возбуждение (priming) лексическим репрезентациям слов, чьи значения разделяют компоненты семантической информации. Под словом «priming» понимается форма подпорогового возбуждения (subthreshold excitation), которое распространяется через соединительные пути, подготавливая узлы к активации и дальнейшему извлечению нужной информации. У пожилых людей при предъявлении реакции на стимул часто возникает следующая ситуация: семантическая и лексическая репрезентации активированы, вызывая сильное чувство, того, что слово знакомо, но активация фонологической информации о звуковом составе слова оказывается недостаточной для извлечения слова из памяти. Согласно описываемой модели, старческий возраст ослабляет связи, ведущие от лексических репрезентаций к фонологическим, тем самым, препятствуя передаче возбуждения к необходимым узлам. Исследования показали, что если пожилым людям предъявлять начальные звуковые сочетания слова, которое с трудом извлекается из памяти, то через некоторое время оно легко всплывает в памяти. Если испытуемым предлагать сочетания звуков из середины или конца слова, то репродукции нужного слова не происходит. Здесь, как нельзя, кстати, английская пословица “Lose it or use it”. Имеется в виду то, что только активное использования языка как средства общения может способствовать укреплению связей между узлами различных репрезентаций и поддержанию уже существующих репрезентаций знаний. В семантической системе наряду с фонологическими изменениями в старости имеют место и проблемы, возникающие в орфографических репрезентациях. Что касается орфографии, то пожилые люди испытывают сложности в правильном написании слов, особенно сложных, которые требуют специального заучивания. Когда пожилым людям предлагали выбрать правильный вариант написания слов из множества представленных, то они безошибочно выбирали верный. Обобщив работы Д. Ховарда, Л. Лайта и П. Андерсона (D. Howard, L. Light & P. Anderson), посвященные изучению сохранности семантической структуры в пожилом возрасте, Д. Бёрк делает вывод о том, что в организации семантической информации и семантических процессов, вовлечённых в производство ассоциаций, не наблюдается существенных изменений [11. С 283]. Результаты исследований с пожилыми людьми свидетельствуют о том, что семантическая структура и семантическое кодирование связаны с вербальной способностью, а не с возрастом испытуемых. ^
О. И. Колесникова ^ КАК ПРОБЛЕМА ВОЗРАСТНОЙ ПСИХОЛИНГВИСТИКИ Становление эстетико-речевой сферы языковой личности в онтогенезе языковой способности осуществляется в процессе формирования специфической стороны языковой компетенции «наивного» читателя. Освоение семантического пространства дискурса особого рода — поэтического — на ментально-эмоциональном уровне происходит благодаря художественно-языковой компетенции. Понятно, что ее развитие связано с доминированием определенных черт в речемышлении носителя языка с раннего возраста. В общепринятой оценке работы детского языкового сознания наблюдаются некоторые признаки дискриминационного подхода. Результаты проведенного нами исследования понимания поэтической речи детьми младшего школьного возраста не позволяют согласиться с абсолютизацией ущербности «младшего» носителя языка. Предрасположенность к образованию эстетического речевого смысла, связанного с гибкостью, подвижностью семантической структуры дискурса, а также со значительной ролью ассоциативно-смысловых связей слов в художественном тексте, формируется в языковом сознании человека в детстве. Свидетельством художественного осмысления действительности в онтогенезе речи являются речевые факты детского языка [1], а также показания ассоциативного мышления детей [2]. Этот материал позволяет сделать предположение об онтогенетической закономерности, связанной с естественным характером приобретения индивидом способности к эстетически значимой переработке информации. Более смелым шагом является предположение о наличии специфической (эстетической) формы переработки объектов действительности в языковом сознании «младшего» носителя языка. В пользу данного тезиса говорят, кроме названных аргументов, и некоторые особенности «детской» языковой картины мира, сходные с результатами творческой концептуализации мира у поэтов и писателей [3]. Основываясь на научно установленных фактах, касающихся исследования разных аспектов функционирования языковой способности в онтогенезе речи, можно говорить о наличии эстетической доминанты развития языковой личности в детстве. В концептосфере человека эта доминанта, выходящая за пределы речевой организации человека, детерминирует ее ценностно-смысловые составляющие и в конечном счете направляет путь его дальнейшего духовного развития. В речевом поведении человека роль эстетической доминанты обнаруживается в разных планах дискурса («на входе» и «выходе» информации). Например, при включении поэтических элементов в обыденный дискурс; в интертекстуальности на уровне повседневного официального и неофициального общения; в эстетизации частных бесед и т.д., вплоть до коллекционирования рекламных слоганов и удачных шуток с языковыми играми. Она неминуемо должна повлиять и на всю концептуальную систему человека, повлечь за собой более глубокую и человеческую (гуманную) смысловую интерпретацию действительности, постоянно осуществляемую в индивидуальной когнитивно-эмотивной сфере. Исследователь художественной речи Б. А. Ларин писал, что лирика, кроме работы интеллекта, возбуждает «переживания в области эстетики языка (любование речевым искусством)» [4. С. 410]. Это замечание адресовалось взрослому субъекту. В приложении к дискурсивному мышлению ребенка акценты меняются. Можно, перефразируя цитату, сказать о нем так: благодаря «любованию» (радости, удивлению) поэзия пробуждает активную работу мысли. Как показывают наблюдения над младшими дошкольниками, сначала четко проявляются психофизиологические реакции на стихотворную речь (хлопанье в ладоши, движения ног, звукоподражание и т.д.). Это зачатки эстетизированной эмоции, эмоционального переживания поэзии и наслаждения ею, и не всегда только ритмико-мелодическими свойствами. Ребенок чаще всего неравнодушен и к содержательности формы стихов. Поэтические модификации смысла в народном поэтическом творчестве (от прибауток, потешек, пестушек — к загадкам, поговоркам, присказкам) радуют и приводят в восхищение малышей. Эта необыкновенная и в то же время обычная (типичная для детей) эстетическая восприимчивость — условие важнейших процессов в работе интеллекта, сознания. Естественно складывается поэтическая картина мира, особенности которой всегда будут выступать фактором, оказывающим влияние на поведение читателя — «встречное конструирование смысла» в интерпретирующем сознании участника поэтического дискурса. В случае обращения автора произведения к живой природе, миру простых (то есть чистых и не вывернутых наизнанку) сущностей, незамутненных чувств, в среде естественного и не извращенного издержками постмодернистского сознания человеческого бытия особенности детской картины мира не только не затрудняют процесс образования художественного концепта как продукта рефлексии, а наоборот, способствуют ему. Экспериментальное подтверждение обнаруживается в результатах широкомасштабного исследования «продуктов» речемышления субъекта чтения-понимания поэтического высказывания [5]. Наиболее приемлемый и доступный способ получения данных о речемыслительной деятельности получателя речи в художественном дискурсе как коммуникативном событии (в ситуации общения с автором) — анализ ее вербализованных продуктов. При исследовании работы «понимающего» сознания, обусловливающей лингвокогнитивную обработку дискурса, такими продуктами выступают детские субъективные толкования смысла языковых выражений и речевых произведений. Тексты-интерпретации детьми поэтических высказываний (по сути, результаты метаречевой деятельности) могут квалифицироваться как продукты рецептивно-рефлексивной работы лингвокогнитивных механизмов. Достоверность выводов в этом случае ставится в зависимость от решения вытекающих из специфики исследования проблем и выполнения целого ряда условий. Во-первых, вербальные формы ментального образа, создаваемого читателем поэзии, могут быть ущербными по отношению к своему референту (в данном случае — фрагменту художественно-языковой картины мира, создаваемому в рецептивном сознании). Ребенок (как и взрослый) может не найти «нужных слов» для означивания образов, возникших в сознании. Кроме того, во время сбора данных испытуемый может не получить необходимой для художественного общения психологической настройки — обязательного для эстетической рецепции ребенка фактора. Поэтому при проведении эксперимента первое условие художественной рефлексии респондента-младшего школьника — создание особой атмосферы, душевный настрой. Во-вторых, исследователю нужно найти в этих текстах «следы» лингвокогнитивной обработки материала, признаки художественного речемышления в интерпретациях поэтического факта. Факта, в котором внешней оболочкой является семантически и эстетически трансформированный язык. Декодирование такого факта с «осложненным» способом репрезентации поэтического смысла требует специфических способов работы языкового сознания. Поэтому анализ результатов его работы предполагает соотнесение смыслового центра каждой интерпретации и тех когнитивных операций, которые могут обеспечить мысленный «переход» от системнокатегориального смысла языковых единиц поэтического текста в сферы понятий, связанных с духовной жизнью человека. Такое соотнесение помогает увидеть в ретроспекции возможный путь интерпретирующего сознания отдельного респондента. Схематично содержание смыслообразующей деятельности эстетического плана при учете предопределенности характера семантических преобразований структурой дискурса представлено в нашей работе [Там же. С. 14-15]. Включение всех механизмов речевой организации человека, обеспечивающих выполнение языковых и когнитивных операций в речепонимании эстетического факта, является базой приобретения в онтогенезе речи художественно-языковой компетенции. Подчеркнем, что при анализе вербализованных результатов понимания поэтического смысла методологически важным представляется положение психолингвистической теории о характере речемыслительной деятельности человека, которая протекает при постоянном взаимодействии между различными уровнями осознаваемости. Пониманию речи/текста способствуют те перцептивно-когнитивно-аффективные опоры, которые могут не иметь выхода в вербализацию и осознавание [6]. Одной из таких опор мы предлагаем считать прагмасемантическую интуицию. Она помогает ориентироваться читателю в незнакомой стихии поэтического произведения, осваивать его мир на семантическом уровне восприятия с помощью чувства языка. Префиксоид «прагма» в данной дефиниции подчеркивает, что читатель осваивает поэтический мир с максимально близких к авторской точке зрения позиций, улавливая концептуально важные моменты. Этот вид интуиции позволяет когнитивным операциям приобретать эстетический характер. Основным признаком реализации языковой способности к адекватному восприятию художественной речи в произведении искусства слова и — благодаря этому — пониманию художественной мысли-чувства является «собственный эстетический объект». Это то представление, обладающее аксиологическими свойствами, которое образуется в сознании индивида, именно его он пытается по просьбе экспериментаторов истолковать. Во всей совокупности определяемых психическим развитием индивида способностей не только декодировать эстетический смысл, но и испытывать эстетическое состояние, собственно языковые и когнитивные способности играют главную роль в создании вторичного по своей природе «собственного эстетического объекта». Вторичное смыслопорождение в поэтическом дискурсе требует выполнения операций распознавания эстетических сигналов, установления звукосмысловых связей и осуществления смысловой догадки. Такие операции возможны, если у субъекта дискурса есть поэтический слух, работает прагмасемантическая интуиция и достаточно развита языковая чувствительность. В когнитивном аспекте художественно-языковая компетенция проявляется при участии знаний о мире, в ассоциативной работе мысли, благодаря продуктивному воображению. В-третьих, при экспертной оценке результатов интерпретации поэтического смысла важно избежать влияния субъективных факторов со стороны эксперта. Нельзя отрицать возможности вариативности интерпретаций в художественном дискурсе. Невозможно и не учитывать роль внутреннего контекста личности читателя, ведь для человека значение слова функционирует как «средство выхода на личностно переживаемую индивидуальную картину мира во всем богатстве ее сущностей, качеств, связей и отношений, эмоционально-оценочных нюансов и т. д.» [Там же. С. 231]. Наконец, важен подбор языкового материала — поэтического текста, стимулирующая роль которого в рецептивно-рефлексивной деятельности субъекта может быть детально изучена и ждет своего отражения в теории речевого воздействия. Опытный материал должен быть максимально разнообразен по своим художественно-речевым свойствам. Так, даже в рамках небольшого по объему поэтического высказывания (законченной по смыслу фразы) может быть различной степень когнитивной и языковой осложненности способа репрезентации авторской мысли. Возможный коэффициент этой степени тем выше, чем насыщеннее текст эстетическими «сигналами», способными вызвать определенный эмоциональный отклик у реципиента, и чем сложнее их когнитивная обработка. Первое из названных свойств обусловливается языковой формой тропеического словоупотребления в тексте: так, смысловые окказионализмы, факты синестезии, оксюморонные сочетания имеют более сложную внутреннюю организацию, чем эпитет, глагольная и генитивная метафора. Но формально-семантическая организация единицы текста играет не главную роль Важно выявить, какой материал требует более «емкой» лингвокогнитивной обработки. Это — второе — свойство связано с причинами стилистического эффекта, обнаруживаемыми на уровне психики. Так, на основе индивидуальной способности к межсенсорному восприятию переживается синтестетическая метафора, а, к примеру, перекрещивающиеся семантические пространства в олицетворении требуют «переключения» с одного понятийного ряда на другой. Таким образом, лингвокогнитивная сложность поэтического факта речи устанавливается на основе речементальных свойств, реализуемых при декодировании эстетического сигнала, и зависит от характера ассоциаций, их многоплановости, взаимодействия (конфликтности, соположения и т.д.). В нашей работе установлена обратная пропорциональная зависимость коэффициента такой сложности фактов поэтической речи и распознавания их как эстетических сигналов детьми, а также успешности/адекватности их интерпретации. Об этом говорят статистические данные; большее число школьников выделяло в текстах, воспринимаемых на слух, более сложные языковые формы (например, совмещение двух образов в инверсированной конструкции), чем менее яркие, более тривиальные по своей структурно-семантической организации (например, словосочетание с эпитетом). При этом нельзя не отметить, что так «ведут» себя дети в условиях поэтического дискурса со взрослым операциональным языком (в текстах были представлены образцы русского поэтического слова из произведений Н. Некрасова, Ф. Тютчева, И. Бунина, С. Есенина и других лучших поэтов). Этот факт позволяет настаивать на переоценке свойств детского речевосприятия применительно к художественному дискурсу. Перечисленные особенности изучения художественного плана речевой организации человека в условиях поэтического дискурса мотивируют ступенчатое применение ряда методов исследования. Первая ступень — это лингвоэстетический и контекстуальносемантический анализ языкового материала, предъявляемого респондентам. Он осуществляется на основе установления характера художественных преобразований средств языка, учета количественного состава единиц с образными коннотациями, а также по наличию слов-»помощников» в контексте (лексем с явными денотативными признаками). На следующей, второй ступени применяется когнитивнопрагматический анализ текстов предъявляемого респондентам материала. В ходе такого анализа определяется коэффициент лингвокогнитивной осложненности способа репрезентации поэтического смысла. Далее выполняется анализ вербализованных результатов осмысления поэтических высказываний детьми. Выраженные в форме толкований, суждений, отзывов, мнений и других словесных отчетов, такие результаты подвергаются когнитивно-прагмасемантической классификации, в основу которой положен принцип эквивалентности соотношения исходной и новообразованной смысловой структуры реконструируемого объекта. Критериями классификации могут выступать 1) неслучайный характер ассоциирования, обусловленный ситуацией наиболее глубокого проникновения в авторский замысел; 2) факт отражения в словесных отчетах детей признаков художественного мышления на основе абстрагирования от денотата, фантазии и установления ассоциативно-семантической связи художественного характера; 3) такой показатель креативности поля интерпретации, как концептуализованный в индивидуальной системе ребенка-интерпретатора личностный смысл, извлекаемый в контексте. Лингвокогнитивная сложность семантической организации поэтической фразы вызывает нарастание «дешифрующего» напряжения в воспринимающем сознании субъекта интерпретации. Благодаря повышенным усилиям декодирование осуществляется более успешно. Об этом говорит число лингвоэстетических интерпретаций, полученных при толковании смысла поэтических выражений с более высоким коэффициентом языковой осложненности. Соотношение степени участия креативных усилий и энергетических затрат «производителя» речи (поэта) и степени активности интерпретационных механизмов показывает их корреляцию. Данный результат получен после обработки данных, собранных при предъявлении детям двухсот фактов поэтической речи, не отмеченных специфической адресацией, из произведений пятидесяти авторов 19–20 вв. Опытный материал носил чаще фрагментарный вид, он был подобран таким образом, чтобы позволить респонденту образовать целостное представление без учета полного словесного окружения. Считаем, что лаконичный, малообъемный дискурс является оптимальным условием моделирования процесса взаимодействия участников поэтического дискурса. Таким образом, возрастные психолингвистические закономерности в онтогенезе речи могут быть прослежены и в области рецепции продуктов поэтического творчества. Две трети современных младших школьников обнаруживают черты художественного речемышления при смысловой интерпретации поэтического факта. ^
И. П. Кривко ^ В настоящее время все большую популярность приобретает тенденция рассматривать человека как сложную самоорганизующуюся систему. Познавательные способности индивида, его сознание, память и, конечно же, язык можно представить как определенные структуры, подчиняющиеся процессу самоорганизации. Анализ подобных систем разрабатывается в рамках синергетического подхода Изучение проблем лингвосинергетики подразумевает междисциплинарный подход, в русле которого человек рассматривался бы как живая, целостная, постоянно изменяющаяся система, включенная в социальное и физическое окружение. В нашей статье рассматриваем процесс синонимической аттракции в русле синергетического подхода. Являясь одним из способов концептуализации мира, синонимические связи образуют в языке поля, семантические сети, на примере которых можно исследовать языковую и концептуальную картину мира того или иного народа, индивида или группы людей. Несмотря на значительное количество работ, посвященных вопросам синонимии, нет единого определения аттракции. В разных науках термин «аттракция» (от лат. Attraction — притяжение) используется в значении притяжения точки к аттрактору [1. С. 487]. Например, в психологии термин «аттракция» определяется как понятие, обозначающее возникновение при восприятии человека человеком привлекательности одного из них для другого, и рассматривается как своеобразная социальная установка на другого человека, порождающая разнообразную гамму чувств: от неприязни до симпатии [2. C. 41]. Термин «аттрактор» стал использоваться в науке после введения нидерландскими учеными Д. Рюэлем и Ф. Такенсом в 1971 понятия «странный аттрактор». Аттрактор динамической системы — это инвариантное множество аттракторов в его фазовом пространстве, к которому со временем приближается любая или достаточно близкая к аттрактору точка [1. C. 487]. Аттрактор может сводиться к одной траектории, а может состоять из континуума траекторий, причем, большинство близких к аттрактору траекторий со временем приближается ко всему аттрактору, а не к какой-либо его части. Взаимного сближения траекторий может не происходить, наоборот, со временем, они могут достаточно расходиться. В нашем случае в роли аттрактора будет выступать определенный концепт, который будет притягивать к себе синонимы. Использование данного термина мы также находим в теории Хаоса. Одной из центральных концепций в теории является невозможность точного предсказания состояния системы. Таким образом, теория хаоса сосредотачивает усилия не на беспорядке системы — наследственной непредсказуемости системы — а на унаследованном ей порядке — общем в поведении похожих систем. Лоренцом вводится понятие «странного аттрактора». Аттрактор представляет поведение газа в любое заданное время, и его состояние в определенный момент зависит от его состояния в моменты времени, предшествовавшие данному. Если исходные данные изменить даже на очень маленькие величины, проверка состояния аттрактора покажет другие числа. Однако, несмотря на это, график аттрактора будет выглядеть достаточно похоже. Обе системы будут иметь абсолютно разные значения в любой заданный момент времени, но график аттрактора останется тем же самым, т.к. он выражает общее поведение системы [11.http://]. Странный аттрактор представляет собой так называемое фрактальное множество (лат. Fractus — дробленый), т. е он обладает свойствами самоподобия и может состоять из нескольких частей, каждая из которых подобна общей фигуре [16. http://]. Таким образом, явление аттракции имеет междисциплинарный характер. Представляется, что лексикон человека можно рассматривать как сложную самоорганизующуюся систему, управляемую определенными законами. Если провести аналогию с теорией хаоса и рассмотреть явление аттракции применительно к синонимии, то обнаружится, что внутри каждой синонимической группы находится аттрактор, к которому притягиваются различные синонимы. У каждого индивида эти группы синонимов будут различны, исходя из его перцептивного, аффективного опыта, когнитивного состояния. В этом заключается Хаос, но так же, как и в теории Хаоса, непредсказуемость этих систем будет наследственной, следовательно, найдутся общие точки аттракции, которые будут притягивать определенный набор синонимов. В лингвистике термин «синонимическая аттракция» впервые был использован С. Ульманном. Он определил данное понятие таким образом: объекты, обладающие наибольшей важностью для общества, привлекают большее количество синонимов [17. C. 75]. И. Д. Фришберг говорит о том, что синонимическая аттракция предопределяет группирование синонимов в синонимические ряды на основании актуальности денотата, обозначаемого словом, для общества в данный момент времени. Она считает, что аттракция не является состоянием, а динамической сущностью, и рассматривает данный лексический феномен не как закон, а как процесс. Если рассматривать синонимическую аттракцию как процесс, в ходе которого к аттрактору притягиваются синонимы, характеризующие наиболее актуальные в данный момент времени для определенного круга лиц понятия, то сам аттрактор может быть представлен в виде фрактального множества или объединения, который включает в себя множество характеристик данного явления. В сознании индивида процесс аттракции обусловливается внутренними и внешними факторами. Продуцирование и восприятие слова в речемыслительной деятельности происходит под влиянием не самих интра- и экстралингвистических факторов, а их психических образов, дискретных элементов знания, сформированных у коммуникантов в процессе деятельности и зависящих от избирательности и направленности их познавательных процессов, определяющихся, в свою очередь, целями, установками, потребностями, эмоциямисубъекта (цит. по: [3.http://]). Соответственно, можно предположить, что синонимизируются не значения слов, а образы (ментальные репрезентации, по Павиленису) предметов или явлений, которые ассоциируются в нашем сознании, притягиваясь определенной точкой аттракции. На создание подобных ассоциаций влияют такие компоненты, как жизненные установки носителя языка, его особое отношение к предметному миру, индивидуальный опыт, эмоции памятные ассоциации, которые выделяют данный предмет из множества похожих на него (цит. по: [14. http:// ]). Точкой аттракции могут стать самые разнообразные явления, например социальная обстановка в стране, сфера деятельности индивида, образование, возраст, пол, что и будет влиять на набор синонимизирующихся слов. Причем точка аттракции может перемещаться, соответственно будет меняться вся система синонимов, но закономерности, («наследственность» в Теории Хаоса) все же будут прослеживаться. Можно предположить, что системе синонимов, притянутых определенным аттрактором, будет свойственна градуальность. Т.е. по мере удаления от аттрактора, количество общих характеристик будет уменьшаться. В. Я. Шабес говорит о прототипах, «обладающих наиболее полным набором признаков, характерных для всех членов категории, взятых в совокупности; это психологически наиболее выделенные объекты, вокруг которых группируются (в сознании индивида) все остальные входящие в категорию объекты. И поскольку члены категории оказываются неравноправны, то, соответственно, категория представляет собой совокупность, имеющую внутреннюю структуру» [8. С. 477–478]. Синонимическую аттракцию мы исследуем на примере концепта «успех», который выступает в качестве аттрактора для русскоязычной аудитории, и его английского эквивалента «success» для англоязычной аудитории. В наши дни данное явление характеризует стремление людей к благосостоянию, к завоеванию определенной социальной позиции, статуса в мире. Желание быть успешным сейчас присуще каждому, кому небезразлично свое будущее. Мы полагаем, что данный концепт притянет к себе наиболее яркие, актуальные для индивидов синонимы, и на основе полученных результатов мы сможем охарактеризовать процесс синонимической аттракции и установить его принципы и законы. «Концепты в терминах синергетики представляют собой открытые системы, существующие в нелинейной и неравновесной среде, обладающие иерархическими уровнями структурной организации» [5. С. 384]. Можно предположить, что при синонимизации слов в сознании человека, при существовании альтернативности развития, происходит спонтанное формирование порядка, т.е. процесс самоорганизации смысла. Восприятие вербальных стимулов является процессом решения неопределенности [5. С. 384]. Аттракторы отчасти упорядочивают хаотичную структуру синонимов и поддерживают ее в равновесном состоянии в рамках одной концептуальной системы. В своей книге «Networks of Meaning: The Bridge Between Mind and Matter» К.Харди говорит о синергии и взаимных трансформациях между концептами. Следует учитывать не только связи между концептами, но и их взаимовлияние друг на друга, вызывающее трансформации. Эволюция концептов происходит в течение жизни индивида. Они изменяются, порождают новые концепты, влияют на трансформацию других концептов, являются составляющими процессов порождения значения, интегрирования в динамические процессы мышления, активно стимулирующие новые связи, ассоциации, новую ментальную самоорганизацию (цит. по [4. С. 220–221]). Рассмотрим синонимические группы, представленные в словарях. В качестве английского эквивалента выступил “success”. Электронные словари Multitran, Lingvo, и «Нового англо-русского словаря» В.К. Мюллера в качестве перевода слова «успех» первым из значений предоставляют слово «success». В словаре Мюллера “success” переводится как «успех», «удача». Основываясь на данных словарей [17; 18; 20; 21], можно сделать следующие обобщения: Успех — 1) удача в задуманном деле, удачное достижение поставленной цели, 2) победа, 3) общественное признание, 4) положительный вероятностный результат, обязанный усилиям; 5) осуществление, достижение цели, замысла, 6) Признание такой удачи со стороны окружающих, общественное одобрение чего-л., чьих-л. достижений. Проанализировав синонимические ряды слова «успех» в словарях синонимов [7; 13; 16], мы сделали вывод, что наиболее частотными синонимами слову «успех» являются: достижение, победа, признание, результат, свершение, счастье, торжество, триумф, удача, фурор, достижение, завоевание, лавры, победа, признание, результат, счастливый конец, шаг вперед. Рассмотрев «успех» в национальном корпусе русского языка, мы наблюдали следующие соответствия: Успех — стабильное развитие, продвижение, благополучие, благосостояние. Также отметили большое количество слов, характеризующих данное явление: Беспрецедентный, огромный, реальный, последний, колоссальный, значительный, достигнутый, небольшой, относительный, абсолютный, гигантский, стремительный, художественный, переменный, первоначальный, профессиональный, коммерческий, всенародный, окончательный, временный, путинский, оглушительный, серьезный, фантастический, скромный, немалый, неоспоримый, многочисленный, олимпийский и др. Рассмотрев концепт «успех» в английском национальном корпусе, мы также отметили большое количество явлений, характеризующих данный концепт: great success, recipe for success, a remarkable success, sweet smell of success, financial success, technical success, minimal success, economic success, dramatic success, professional success, sexual success, commercial success, corporate success, expectation of success, a conspicuous success, without success, with little success, public success, chance of success, undoubted success, marketing success, a sign of success, phenomenal success, a resounding success, varying degrees of success, formula for success, to come near success, to guarantee success, a dazzling success, apparent success, the value of success, the key to success, individual success, a roaring success, a huge success, romantic success, a partial success, equivocal success, undeserved success. На основании рассмотренных материалов можно сделать следующий вывод: концепт «успех» притягивает к себе большое количество явлений, характеризующих его. Как в английском, так и в русском национальном корпусе мы наблюдаем большое количество явлений, связанных с данным концептом, многие из них имеют положительную эмоциональную окраску, что возможно связано с внутренней установкой человека на достижение успеха. Можно предположить, что наборы таких явлений для каждого индивида будут различны, их будет определять закон синонимической аттракции, а, следовательно, будет выявлена определенная наследственная система в поведении синонимов относительно точки аттракции. Рассматривая аттрактор, как фрактальное множество, его можно представить в виде следующей схемы, где в центре находится аттрактор, вокруг которого группируются явления, притянутые им. У разных индивидов группы этих явлений будут различны, и они будут занимать разное положение относительно аттрактора (ближе или дальше, которые могут смещаться относительно аттрактора, в зависимости от личностных предпосылок индивида и т.д.). ^
|
Ваша оценка этого документа будет первой.
Ваша оценка:
Похожие:
База данных защищена авторским правом ©MedZnate 2000-2016
allo, dekanat, ansya, kenam
обратиться к администрации | правообладателям | пользователям
allo, dekanat, ansya, kenam
обратиться к администрации | правообладателям | пользователям