Кирова В. К. Смирно в. Эйдемиллер Э. Г., Юстищкий В. В. Эзо семейная психотерапия
|
|
Скачать 4.13 Mb.
|
тановив факт возникновения певро-ja или реактивной депрессии под воздействием нарушений системы семейных представлений или системы взаимного влияния в семье, психотерапевт должен далее выяснить, какие межличностные коммуникационные процессы могли предупредить нарушение упомянутых сторон жизнедеятельности семьи. Если существуют такие межличпо-ешие коммуникационные процессы, которые могли бы воспрепятствовать нарушению, то возникают следующие вопросы* как эти процессы могли возникнуть и данной семье и почему они не возникли. Иначе говоря, нужно выяснить, кто и какую информацию, кому, каким способом должен был передать, чтобы психическая травматизация не имела места, а также откуда, в силу действия каких процессов должны были у коммуникатора появиться и сама информация, и понимание необходимости ее передачи. Предлагаемый подход отличается от других, ориентирующихся на учение о коммуникационном канале, рядом моментов: во первых, в центре внимания здесь не только вопрос, как передается в семье информация, но п как она возникает, т. е. этап, предшествующий вступлению в действие семейного коммуникационного канала; во-вторых, исследования, связанные с учением о коммуникационном канале, фактически абстрагируются от содержания информации, проходящей по каналу. Их интересует выявление барьеров, препятствующих прохождению любой информации. В огличис от этого предлагаемый подход начинается с вопроса, какая информация была нужна членам семьи в ходе их общения. Поэтому вопрос о коммуникационных барьерах решается уже более конкретно; какие именно нарушения в межличностном информационном общении воспрепятствовали прохождению той информации, которая была нужна для предупреждения психической травмагизации. 57 Введем ряд понятий, необходимых для анализа связи особенностей про-цесса межличностной коммуникации в семье с психической травматиза-цией личности. Коммуникационная проблема. Это такая ситуация в жизни семьи, когда: 1) существует определенная потребность у одного из членов семьи; 2) удовлетворение этой потребности зависит от действий другого члена семьи; 3) эти действия имели бы место, если бы член семьи, имеющий потребность, передал бы определенную информацию (просьбы, намек и т. п.); 4) однако такая передача невозможна в силу каких-либо психологических особенностей данного лица; 5) потребность сохраняется, несмотря на невозможность ее удовлетворения (т. е. не происходит значимого снижения уровня притязаний). Речь может идти о самых разнообразных потребностях, удовлетворение которых зависит от другого супруга: в любви, симпатии, признании самостоятельности, помощи в каком-либо отношении, уважении и т, п, В семье постоянно возникают ситуации, когда удовлетворение каких-то потребностей зависит от других членов семьи. Коммуникационным барьером мы будем называть определенные особенности члена семьи, имеющего данную потребность, других членов {от действия которых зависит ее удовлетворение) или, наконец, их взаимоотношения, в силу которых передача информации оказывается затрудненной. Дефицитная информация — информация, прохождение которой по коммуникационному каналу предупредило бы возникновение психо-травмирующего семейного нарушения. В качестве примера коммуникационной проблемы рассмотрим ситуацию, отразившуюся в ответах участников семейной психотерапии на вопросы заполняемой в начале этого процесса «Ознакомительной анкеты». 58 В анкете имелся следующий вопрос: «Представьте, что Вы несете тяжелую сумку, а Ваш супруг (супруга) идет рядом, но не догадывается помочь. Как Вы поведете себя в этом случае?» Отвечавшие могли выбрать из набора следующие ответы: 1) «Прямо скажу, чтобы помог»; 2) «Ничего не скажу, но буду недовольна»; 3) «Намекну»; 4) «Постараюсь что-то сделать, чтобы он сам понял»; 5) «Ничего не стану делать». Заполнили данную анкету 58 человек (69 %, все женщины). Самыми популярными вариантами оказались ответы: «Ничего не стану делать» и «Ничего не скажу, но буду недовольна». Описанная ситуация дает хорошую возможность разобраться с. определением коммуникационной проблемы, проиллюстрировать ее. Рассмотрим, имеем ли мы дело именно с коммуникационной проблемой или с какой-то другой. Возникшая ситуация соответствует первому признаку коммуникационной проблемы — перед нами ситуация, где имеет место определенная потребность одного из членов семьи. В данном случае это даже несколько потребностей супруги: в облегчении физического усилия и, конечно же, во внимании, сочувствии. Второй признак коммуникационной проблемы также налицо. В полном соответствии с приведенным выше определением, удовлетворение потребностей зависит от действий другого лица (в данном случае мужа). С третьим признаком дело обстоит сложнее. Возможно, что идущий рядом муж прекрасно понимает состояние жены, но это не побуждает его помочь ей. Возможен и другой случай, а именно: если бы муж понял, что ей тяжело (догадался бы, понял бы намек, услышал прямое высказывание от жены или кого-то из посторонних) и понял бы эту информацию адекватно, т. е. не только сам факт, что ей тяжело и обидно, но и насколько тяжело и обидно, то помощь последовала бы немедленно. Именно в этом случае мы имеем дело с соответствием ситуации третьему признаку коммуникационной проблемы Наконец, вышеописанная ситуация соответствует и четвертому признаку — налицо массивный коммуникационный барьер: существует ряд особенностей жены, мужа и их взаимоотношений, в силу которых данная информация по коммуникационному каналу не проследует, т. е. она ему не скажет и не намекнет. Развитие коммуникационной проблемы — это совокупность процессов, которые возникают под ее воздействием и приводят к психотрав-мирующим особенностям семьи На основании клинического анализа возникновения психотравмирующих особенностей семьи в результате развития коммуникационной проблемы можно выделить следующие этапы развития: 1. Информационно-дефицитный. На этом начальном этапе возникает и становится выраженной коммуникационная проблема. Имеет место неудовлетворенная потребность, зависимость ее состояния от другого и невозможность коммуникации. Данный этап нередко протекает в форме воображаемой коммуникации индивида, имеющего проблему, с тем, от кого зависит ее решение. Суть этой коммуникации в том, что индивид мысленно обращается к другому, а точнее — к своему представлению о другом, с так или иначе выраженной просьбой, требованием, намеком, выслушивает его ответ. Результат этой коммуникации, точнее — мысленного экспериментирования, в немалой степени зависит от представления о другом, его личности, психологических особенностях его отношения к индивиду и, следовательно, его реакции на обращение. Нередко именно представление оказывается первым и окончательным барьером коммуникации («Что же ты мне тогда все не рассказал?; «А я думал, ты будешь смеяться»). Этот диалог, возникший значительно позже, поясняет суть воображаемой коммуникации и ее возможную барьерную роль На этом же этапе может иметь место частичное коммуницирование, например робкие попытки все же передать какую-то информацию. Так, в приведенном выше примере «Ничего не скажу, но буду недовольна» — это не только проявление физической усталости, но и определенная частичная коммуникация-намек. Так или иначе, в итоге первого этапа член семьи оказывается перед фактом, что важная для него потребность (в любви, симпатии, жалости, уважении и т. д.) не может быть удовлетворена, так как информация о ней не может быть передана или понята. 2. Этап замещающе-искаженного коммуницирования. Коммуникационная проблема может остановиться в своем развитии на первом этапе и оставаться в виде источника «тлеющей неудовлетворенности». Однако возможно и дальнейшее развитие Суть его в том, что член семьи все же пытается коммуницировать о своей потребности, но в силу того, что нет возможности выразить это прямо, он ищет способы легализировать просьбу, требование. Женщина, испытывающая потребность во внимании и заботе, будет настаивать на соответствующем поведении мужа, но исказит причину, по которой она на этом настаивает. В силу особенностей своего характера или семейных представлений она не может признаться, что просто нуждается в его внимании и заботе (ей, скажем, представляется, что такое признание может вызвать у мужа чувство превосходства над ней, что было бы ей неприятно). Поэтому она начинает настаивать на нужном ей поведении по другим, на самом деле не существующим, причинам, например потому, что так положено в хорошей семье. Такая тактика дает нередко возможность «легализировать» свою потребность', передать информацию и добиться нужного изменения поведения. В то же время она порождает но- 59 вые проблемы. Во-первых, это искажение представлений членов семьи друг о друге. Так, супруг в приведенном примере начинает считать свою жену человеком, для которого весьма большое значение имеет престиж семьи для окружающих. Во-вторых, легализирующее прикрытие действительной информации может оказаться плохо согласуемым с действительностью. На самом деле в приведенном примере мужу не может не показаться странным, что его жене никогда ранее не было так уж важно, чтобы все было, «как положено». В результате ухудшается представление супругов о личности друг друга и, соответственно, ухудшается взаимопонимание. Этот этап развития коммуникационной проблемы может быть характерен не только для решения одной определенной проблемы, но и для значительного числа проблем, возникающих в данной семье, определяющих стиль взаимоотношений. Характерно в этом отношении высказывание одного из пациентов в ходе семейной психотерапии о своей супруге: «Чего бы она ни хотела, она никогда не назовет истинную причину своего желания, а обязательно придумает какое-то другое более солидное и убедительное обоснование. Она хочет купить себе сверхмодную шубу, но ни за что не признается, что просто ей очень захотелось иметь ее. Начнутся длинные разговоры о том, что зима в этом году особенно суровая, как опасны простуды...». Дальнейшее обсуждение показало, что к такому искреннему высказыванию о том, что «очень захотелось», наш пациент отнесся бы весьма критично, как и к другим желаниям, продиктованным стремлением быть привлекательной, модной. Как видим, коммуникационный канал для прямого выражения желания закрыт, так как вызывает интенсивные негативные эмоциональные реакции у мужа (как оказалось в ходе дальнейшей терапии, весьма сложной этиологии). Информационные отношения перешли на этап за- 60 мещающе-искаженного комму ници-рования. 3. Поведенчески-коммуникационный этап. Замещающе-искажениое коммуницирование может оказаться недостаточным для решения проб-блемы. В этом случае член семьи с неудовлетворенной потребностью переходит к манипулированию отношениями в семье с целью создания ситуации, дающей возможность удовлетворить свою потребность. Это, например, оказание психологического давления на другого члена семьи с целью принудить его поступить так или иначе; это создание ситуаций, когда другой вынужден поступить так, как нужно. На этом этапе коммуникационный момент отходит на второй план. Ведущую роль играют методы взаимного влияния (которые будут рассмотрены в соответствующем разделе). В то же время сохраняется определенный коммуникационный аспект поступков, совершаемых каждым из супругов («Ах ты так, тогда я тебе так! Что ты на это скажешь?»). Коммуникационная проблема на описываемом этапе превращается в конфликт (межличностный или внутренний), уже непосредственно оказывающий психотравмирующее воздействие. Рассмотрим основные этапы развития коммуникационной проблемы в психотравмирующем межличностном (1-е наблюдение) и впутрилич-ностном (2-е наблюдение) конфликтах. Наблюдение 1. Коля И., 8 лет. Поступил с диагнозом «истерические расстройства личности». По рассказам матери, мальчик просыпался ночью и начинал интенсивно биться головой об стенку, около которой находилась кровать. У пациента до сих пор имеется выраженный ночной энурез (каждая вторая-третья ночь «мокрая»). Бывает, что мальчик просыпается и на протяжении часа и более «устраивает концерты»: кричит, назло родителям говорит «нехорошие слова», с трудом поддаваясь успокоению. Исследование обнаружило этиологическую связь между его приступами и конфликтными отношениями в семье на протяжении последних лет. Конфликт родителей привел к снижению внимания к ребенку (значительное время воспитывавшемуся недавно умершей ба бушкой и бывшему основным предмеюм ее ч.ч-бот). Кроме того, болечнь ребенка была «•условно желательна» дли всех членив семьи, так как обычно на какое-то время uauyiuuit консолидация сил и некоюрое смягчение конфликтных взаимоотношений В силу вчаимо-евязи нервно-психических расстройств пациента с состоянием семьи он был направлен на семейную психотерапию. Было проведено исследование семейных взаимоотношений между родителями Коли Н. (муж-Николай П., 30 ,iei, жена- Анна Н, 29 лет). Исходным пунктом конфликтных взаимоотношений явились трудности у Липы I!. с ведением домашнего хозяйства Они были связаны не столько со сложностью совмещения производственной деятельности и большого объема работы по хозяйству, сколько с ичмене-нием се места в семье. «Еще до рождения ребенка муж мне помогал, ухаживал, как умел Знал, характер у меня независимый, могу ваять и уйти. После появления ребенка он успокоился, теперь я никуда не денусь, и переложил все иа меня. Однажды я прямо сказала ему, что нужна его помощь Он отделался шутками, очень обидными для меня. У меня была очень тяжелая жилпъ: ни минуты свободной, каждый день одно и то же По самое обидное, что я чувствовала себя дурой и что я никуда не денусь, и всегда будет так или еще хуже. С завистью смотрела на подруг, которые были свободны (мне было 18 лет, я вышла замуж одной из первых). До свадьбы он за мной бегал, теперь я никуда не могла от него уйти. Были моменты — хотелось выть от тоски или назло всем наложить на себя руки Когда ребенок заболел, я решила: «Все!» - Муж приходит, спрашивает: «Где ужин?»--Я ему: «Сделай себе и ешь!» - «Рубашкч?» — «Постирай и носи! Не хочешь стирать, ходи в гряз ной!» - Я видела, что его заело. Он начал иг чезать, перестал дпвать деньги на хозяйство, приходил навеселе. Тогда я обратилась по месту работы в партком, он - член партии. Хотя было очень стыдно, по рассказала все о его поведении. Он отрицал каждое мое слово, а когда большинство стало на мою сторону, уволился и перешел на цр>юр место работы. В первый же день дернулся домой пьяный в 2 часа ночи, со страшным шумом, и при ребенке избил меня. После этого я ни могла успокоить ребенка несколько часов, он плакал навзрыд. Я знала, что муж эгоист, но не зна ла, что он может быть такой бешеный. Ночные возвращения повторялись несколько раз Я боялась обратиться в милицию из-за страха перед мужем. Г.сли бы не ребенок и не вмешательство его матери, умершей полтора года назад, мы бы давно разошлись». Исследование семейных отношений и развития конфликта в семье обнаружило большую роль, которую сыграли коммуникационные проблемы. Охарактеризуем коммуникационную проблему Анны Н. Основной потребностью, удовлетворение которой зависело от мужа, было облегчение ее труда в домашнем хозяйстве. Большую роль сыграли также потребности в признании, престиже. Ей нужно было, чтобы он помогал ей и, главное, ценил ее работу в домашнем хозяйстве. Ощущение «вынужденности», зависимости, неблагодарности вместе с усталостью и нервно-психическим напряжением создали у нее трудно переносимый комплекс переживаний, включавший ощущение горечи, обиды, усталости. Однако она не могла всего этого передать мужу. Содержание ее обращения к нему о том, что ей нужна его помощь, было только бледным отражением ее истинных переживаний горечи, злости на себя, безнадежности. Причиной невозможности выразить и передать ему свои ощущения было воображаемое коммуницирование. «Да если бы я стала рассказывать ему, — пояснила Анна Н.,— он бы опять стал смеяться. Он объяснил бы мне, что все женщины-матери так загружены. Он бы хихикнул и гордо заявил: „Я свое дело уже сделал, а теперь ты ухаживай за ребенком!" — Да я заранее знаю каждое его слово». Определенные коммуникационные барьеры, по-видимому, были и у мужа. Возможно, имел место комплекс неполноценности, связанный с поддержанием «мужского достоинства». Жена сообщила, например, что он всегда переживал из-за своего маленького роста, усердно занимался «супермужскими видами спорта», очень болезненно переживал насмешки товарищей и всегда прислушивался к их мнению. Очень гордился «успехами у женщин». Одной из причин его упорных ухаживаний на ней было как раз то, что она нравилась многим его товарищам. Видимо, зависимое положение жены льстило его самолюбию и было одним из источников удовлетворенности браком. 61 Как сложились бы взаимоотношения супругов, если бы каждый из них, вопреки коммуникационным барьерам, располагал всей информацией о переживаниях другого. Что произошло бы, если бы Николай Н. имел полное представление о всей совокупности чувств.пережива-емых его женой, и степени их интенсивности? Вне всяких сомнений, к числу сведений, которые он учитывал, строя свои взаимоотношения с женой, добавились бы новые важные моменты. В этом случае он не мог бы не учитывать взрывоопасность ситуации в семье и вытекающие от* сюда последствия как для его благополучия, так и «мужского достоинства». Вне зависимости от того, каким бы было его решение, он осознал, что имеет дело с серьезной проблемой и, видимо, искал бы выход из нее, Она, со своей стороны, знала о его неравнодушии к своему «мужскому достоинству». Однако не понимала всей серьезности этого, с ее точки зрения смешного, недостатка для него. Если бы она хорошо представляла себе всю гамму чувств, которые он испытывает в связи со своим комплексом неполноценности, она приобрела бы, по-видимому, мощный рычаг воздействия на него еще на первом этапе и в то же время возможность помощи в поддержании его неустойчивого мнения о себе, Следовательно, если бы дефицитная информация все же проследовала по коммуникационным каналам, у каждого из супругов была бы полная картина внутренней жизни другого и высока вероятность, что развитие взаимоотношений пошло бы другим путем. Второй этап развития коммуникационной проблемы начался с того момента, когда Анна Н. получила возможность формулировать свои пожелания уже с позиции матери больного ребенка. Третий этап — собственно конфликтные взаимоотношения с момента, когда они начали обмениваться взаимными ударами, стараясь по- 62 ставить друг друга в безвыходное положение. Коммуникация на этом этапе приобрела уже чисто конфликтный характер: «А раз ты так, то я вот так!» На каждом этапе развития коммуникационной проблемы вес меньше вероятность, что супруги будут взаимно откровенны и поделятся своими переживаниями. Вместе с нарастанием конфликтного отношения усиливаются и коммуникационные барьеры. Очевидно, что основным направлением семейной психотерапии в данном случае должно быть создание правильного представления о личности друг друга, уяснение источников развития семейного конфликта. Наблюдение 2. Людмила Д., 25 лет. 7 лет замужем. Живет с мужем и свекровью. Муж на 9 лет старше ее. По профессии бухгалтер. Обратилась с жалобами на чувство тоски, утомляемость, частые головные боли, рассеянность, которая не была свойственна ей ранее, бессонницу. Внешне семейные отношения хорошие. Имеет ребенка 4 лет. Более интенсивное изучение семейных отношений показало наличие коммуникационной проблемы в ее взаимоотношениях со свекровью. Проблема возникла с момента замужества. Свекровь очень привязана к сыну и переживала в связи с его женитьбой. Он женился, когда был в длительной командировке в небольшом городке. Людмила Д. по характеру стеснительная, неуверенная в себе, хотя, по свидетельству мужа, иногда находят приступы «детского упрямства», причины которых она потом не может толком объяснить. Когда невестка приехала жить в Ленинград, свекровь приняла решение, что, «хотя и была против этого брака, но раз так все получилось, она поможет невестке всей душой». Эта помощь и явилась источником коммуникационной проблемы, «Я с детства не могу, когда кто-нибудь стоит и смотрит, как я что-то делаю, Свекровь же от меня просто не отходила. У меня просто из рук все валилось, а она тут же выхватывала и поучительно, как старая учительница, говорила: «Не-е-т, не та-а-ак, а вот так, посмотри внимательно!» — Я себя чувствовала дурой, неловкой и неумелой, Если бы она от меня отстала, я сама понемногу во всем бы разобралась. А так по-, лучилось, что я сразу все должна делать очень хорошо». На вопрос, пыталась ли Д. объяснить свое состояние свекрови или мужу, она ответила: «Даже не пыталась. Она бы смертельно обиделась. Она от всей души для моей же пользы тратит время и здоровье, а я ей заявляю, что она мне мешает». Мужу пыталась объяснить, но он ее не понял, думая, что мать нее делает из самых лучших побуждений. Больная призналась, что иногда испытывала приступы ярости, когда свекровь, стоя за ее спиной, наблюдала, как она что-то делает, а затем с характерной всегда одинаковой учительской интонацией («Не-е-т... и т. д.») начинала ей объяснять, что она сделала не так, «Было желание ваять тарелку, которую я протирала, и разбить об ее голову» — так охарактеризовала свое состояние пациентка. После таких приступов испытывала чувство страха и вины. Уже тогда появились бессонница и головные боли. По совету подруги, которой рассказала о взаимоотношениях со свекровью, прочитала две книги по домоводству и, вопреки свекрови, начала отстаивать «научные способы», как нужно варить, гладить и т. п. Стала настаивать на разделении квартиры. С появлением ребенка конфликт ушел вглубь, Людмила Д. очень переживала за ребенка, боялась сделать что-то не так. Свекровь буквально оттеснила ее от ребенка и взяла уход за ним в свои руки. Это вызвало сильнейшие переживания Людмилы Д. Она рассказала, например, как однажды ребенок по ошибке назвал бабушку мамой. После этого она «проревела всю ночь>. Невротические симптомы в это время усилились, появились раздражительность, вспышки ярости, пониженное настроение. «Немного отхожу только на работе. Иногда хочется уснуть и больше уже никогда не просыпаться». Рассмотрим коммуникационную проблему Людмилы Д. Она не могла «передать» свекрови свои переживания, чувства и эмоции, которые возникали у нее в связи с неусыпным контролем последней. Как бы развились события, если бы такая передача была возможной и свекровь получила бы полное представление об интенсивности и характере чувств невестки? Трудно в точности предвидеть реакцию, однако ясно, что свекровь встала бы перед фактом: вместо того, чтобы помогать невестке, она ее мучает, лучшая помощь в данный момент — это не дергать ее, дать ей возможность спокойно во всем самой разобраться. Если бы свекровь вообще хорошо знала невестку, она бы почувствовала ее беспомощность и несамостоятельность и была бы уверена, что через некоторое время невестка сама обратится за помощью и советом. Определенная коммуникационная проблема имела место и у свекрови. Брак сына вызвал у нее тревогу преж- ►де .всего в силу того, что больше она не будет нужна ему, «сейчас будет кому о нем заботиться». Основным барьером к передаче такой информации невестке было, во-первых, самолюбие (она не смогла бы объяснить ни невестке, ни сыну, что, несмотря на появление у него жены, она хотела бы по-прежнему заботиться о нем). Во-вторых, трудности в 'осознании своих чувств: она представляла себе, что заботится не потому, что это ей самой нужно, а потому, что нужно сыну. Если бы невестка имела полное представление о чувствах свекрови, она бы по крайней мере серьезно задумалась, что сделать, чтобы свекровь не чувствовала себя ненужной сыну. Возможно, что в результате был бы найден выход. Развитие данной коммуникационной проблемы в конфликт отличается от предшествующей. Отмечалось два этапа. Второй этап начался, когда невестка все же попыталась избавиться от опеки с помощью чтения пособий по домоводству. Смысл ее действий, обращенный к свекрови, мог бы быть передан такими словами: «Теперь я уже смыслю в домашнем хозяйстве больше Вас; следовательно, Ваша опека излишня». Данный этап не успел развиться. Возможно, ответом свекрови была бы обида и далее начались бы открытые конфликтные действия, которые могли закончиться ухудшением здоровья свекрови (у нее уже имелась ишемическая болезнь сердца). Однако рождение ребенка резко изменило соотношение сил в семье, повысило зависимость невестки. Она вынуждена была уступить, и конфликт превратился во внутренний, ставший источником ее заболевания. Таким образом, коммуникационная проблема становится источником психотравматизацйи членов семьи прежде всего в силу того, что мешает удовлетворению их потребностей, а также1 потому, что «запускает» механизм конфликтных взаимоотношений и ведет ко все большему ухудшению взаимопонимания. 63 Причины возникновения нарушений межличностной коммуникации в семье. Поскольку семейная коммуникация чрезвычайно сложна, то и причины ее нарушений могут быть столь же сложны и многообразны. Некоторые из этих причин уже были рассмотрены. Немалую роль играет и осознанность процесса, наличие коммуникационного внимания, умения выразить свои чувства в адекватной форме. В то же время при исследовании семей, оказывающих пси-хотравмирующее воздействие на личность, на первый план выступают некоторые другие источники нарушений в процессе коммуникации: 1. Перегрузка коммуникации побочными функциями. Каждое сообщение, кроме основной функции — передачи информации, может выполнять еще и дополнительные. Одна из наиболее важных среди них — это управление представлением лица, к которому адресовано сообщение, о говорящем и о взаимоотношении. Так, слова: «Мне хорошо с тобой» — являются и предложением дальше проводить время вместе, и выражением симпатии к тому, с кем ведется разговор, и даже уважения (значит, он обладает качествами, в силу которых с человеком бывает хорошо; известно, что это весьма ценимые качества). С другой стороны, произнося эти слова, говорящий следит за тем, чтобы их результатом не явилось понижение уважения к нему самому. Он постарается избежать, например, унизительной для себя формулировки той же мысли типа «Без тебя мне плохо». В результате любое сообщение, адресованное другому члену семьи, «фильтруется», «редактируется» по крайней мере в трех отношениях. Это, во-первых, соответствует ли оно имеющемуся у индивида представлению о том, каким он должен казаться окружающим. Так, например, индивид, которому очень важно, чтобы члены семьи считали его человеком опытным и сведущим, испытает немалые затруднения, если ему 64 нужно спросить у кого-то совета. Точно так же член семьи, желающий, чтобы его считали смелым, вряд ли решится рассказать другим членам семьи о своих опасениях и колебаниях, вряд ли он задаст вопросы о том, опасно ли то, что он собирается сделать, и т. п. Отвечая на вопрос: «Что бы Вы хотели, чтобы о Вас думали в семье?» — члены семьи называют обычно немалый перечень качеств: умный, честный, хороший муж, справедливый, бескорыстный. Это показывает, сколь сложен образ «Я для других» и, следовательно, сколь многообразные ограничения он может накладывать на процесс коммуникации. Во-вторых, в ходе сообщения проверяется, соответствует ли оно образу другого, т. е. тому, каким он хочет, чтобы мы его представляли. Действительно, если наше сообщение будет противоречить в каком-либо аспекте тому, как он хотел бы выглядеть в глазах других (например, «не тот тон» и т. п.), то сообщение может вызвать его протест и коммуникация не состоится. В-третьих, сообщение проверяется и в том смысле, соответствует ли оно характеру наших взаимоотношений. Одно и то же сообщение о том, что индивиду нужна «вон та книга», будет формулироваться по-разному, в зависимости от того, это друг или просто знакомый, и оно вообще не будет иметь место, если это враг. Перегрузка побочными функциями возникает, если значение перечисленных трех моментов настолько возрастает, что коммуникация вообще становится невозможной. В этом случае определенная информация легко приходит в противоречие с одним из трех образов: «Я для другого», «Другой для меня» или «Наше взаимоотношение», и коммуникация либо прекращается, либо превращается в конфликт. Отвечая на вопросы «Ознакомительной анкеты», члены семей, проходившие семейную психотерапию, давали ответы на вопрос: «Есть ли в Вашей семье темы, которых Вы не затрагиваете, чтобы не осложнять взаимоотношений?» Из 40 человек, ответивших на вопросы анкеты, 38 указали, что такие темы есть. 2. Нарушение «представления об адресате коммуникации» как коммуникационный барьер. Межличностная коммуникация требует от общающихся хорошего представления о личности друг друга. Искаженное представление о другом члене семьи может выступить в качестве серьезного барьера взаимопонимания при информационном общении. Это отчетливо видно, в частности, на приведенных выше примерах. Так, в 1-м наблюдении у мужа, Николая Н., было явно недостаточное представление о личности его жены и особенно о чувствах, которые вызывало у нес ее положение в семье. В результате он не понял (точнее, понял очень поверхностно) ее обращение за помощью. Точно так же во 2-м наблюдении муж весьма плохо представлял себе внутренний мир жены. Поэтому осталась не понятой очень важная в истории этой семьи ее попытка объяснить ему те чувства, которые вызывает у нее опека со стороны свекрови. Знание личности члена семьи, к которому индивид обращается с каким-то сообщением, бывает необходимо по крайней мере в двух отношениях. Во-первых, необходимо знать и учитывать интеллектуальный уровень того, с кем общаешься. Это не всегда просто, особенно при общении с детьми. Есть люди, которые как раз в силу этого обстоятельства не умеют разговаривать с детьми: говорят слишком упрощенно или сложно. Во-вторых, необходимо правильно предусмотреть реакцию индивида на сообщение. Например, соответствует ли высказывание самолюбию адресата коммуникации, правильно ли будет понято намерение говорящего. Неспособность правильно учесть все эти моменты лежит в основе многих эпизодов семейных конфликтов, обид, недоразумений. Для иллюстрации того, какую роль 3 Сем(ип,>н психотерапии играет представление о личности другого в семейных информационных взаимоотношениях, обратимся к конкретному эпизоду взаимоотношений между супругами. Наблюдение 3. Нина Н., 25 лет, замужем. Муж—Алексей Н., 26 лет. Женаты 5 лет. Проходят семейную психотерапию в связи с заболеванием старшего сына — Толи Н., 4 лет. Приводимый эпизод взаимоотношений рассказан Ниной Н. во время первой встречи с психотерапевтом в качестве еще одного доказательства того, что ее супруг имеет привычку срывать на ней свое плохое настроение. «Он (Алексей) верЕгулся с работы в ярости и, размахивая кулаками, рассказал, что начальник при всех отругал его, причем в самой хамской форме. Муж сказал мне далее, что на этот раз он еще сдержался, но за следующий раз не уверен. Я сказала мужу, что я бы поступила так: во-первых, напомнила бы начальнику, что он, как начальник, имеет право критиковать, но не имеет никакого права оскорблять людей, а во-вторых, я бы спокойно вышла из кабинета. По-моему, я правильно объяснила — именно так нужно поступать в таком случае. Я думала, что он мне скажет спасибо за совет. Вместо этого муж вскипел, наорал на меня и выскочил, хлопнув дверью». В данном эпизоде перед женой стояла задача, основываясь на своем знании (уже многолетнем) мужа, правильно установить мотив его обращения к ней, т. е. чего он хочет, что ему в данный момент нужно. Эта задача была осложнена (и это характерно для семейных взаимоотношений) многозначностью его «коммуникационного сообщения». Действительно, гневные слова мужа о начальнике, обращенные к ней, можно было интерпретировать, как обращение за моральной поддержкой; просьбу дать совет; просьбу успокоить его (типа «Не волнуйся, все не так уж страшно»); попытку произвести на нее впечатление своей выдержкой и бесстрашием; косвенную просьбу санкционировать ответную его реакцию в следующий раз (типа «В следующий раз не давай ему спуску. Я знаю, что ты думал обо мне и ребенке и потому сдержался. Ничего, перебьемся»). |
Ваша оценка этого документа будет первой.
Ваша оценка:
Похожие:
База данных защищена авторским правом ©MedZnate 2000-2016
allo, dekanat, ansya, kenam
обратиться к администрации | правообладателям | пользователям
allo, dekanat, ansya, kenam
обратиться к администрации | правообладателям | пользователям