Причины и меры предупреждения нарушений уставных правил взаимоотношений военнослужащих при отсутствии между ними отношений подчиненности
|
|
Скачать 3.72 Mb.
|
| Глава 2. Причины нарушений уставных правил взаимоотношений между военнослужащими § 1. Причины нарушений уставных правил взаимоотношений между военнослужащими, в основе которых лежат общесоциальные процессы и явления Причины и условия преступности, её детерминированность – ведущая проблема криминологии. Изучение причинных связей в области преступности представляет собой многогранную и достаточно сложную задачу, для разрешения которой можно применить различные методические подходы. Для решения такой задачи, как изучение причин воинских неуставных отношений, представляется целесообразным прибегнуть к двум основным направлениям исследования данной проблематики, используемых современной отечественной криминологией – социологического (макрокриминологии) и психологического (микрокриминологии). Первое направление включает в себя анализ крупных социальных явлений, с вычленением из них криминогенных детерминант и последующим установлением их взаимосвязи с преступным поведением1. Второе направление охватывает анализ самого преступного поведения индивидуума, выявление генезиса такого поведения, внешних и внутренних обстоятельств, которые его определяют и тем самым выступают в качестве причин и условий, способствующих совершению конкретного преступления2. Общепризнанным в криминологии является тезис, согласно которому «общество заключает в себе зародыши всех имеющих совершиться преступлений, потому что в нем заключаются условия, способствующие их развитию»3. Исходя из этого, истоки причин исследуемых нами преступлений следует искать в процессе функционирования общественных механизмов. Однако необходимо учитывать и то обстоятельство, что Вооруженные Силы – это «специфическая часть общества, со своими социально-экономическими, демографическими, организационно-управленческими и правовыми особенностями, которые положительно или отрицательно отражаются на преступности военнослужащих»4. Следовательно, нарушения уставных правил взаимоотношений между военнослужащими, помимо общих причин, детерминированы и специфическими, вытекающими из особенностей военной службы факторами. В криминологии всю совокупность факторов, детерминирующих преступность в Вооруженных Силах, принято делить на три основные группы: 1) общие детерминанты преступности, реализуемые через условия жизни, воспитания, учебы и работы правонарушителей до призыва на военную службу; 2) общие детерминанты преступности, специфично преломляющиеся через армейские условия жизни и быта; 3) сугубо воинские детерминанты преступлений военнослужащих1. Применительно к анализу причин исследуемых нами преступлений некоторые авторы расширяют эту классификацию отдельными частными предложениями. Так К.Д. Нечевин считает необходимым дополнить первую группу факторов особенностями личности, врожденными и приобретенными ею до призыва на военную службу2. Соглашаясь в целом с указанной классификацией и с уточнениями, предложенными К.Д. Нечевиным, мы, со своей стороны, полагаем необходимым дополнить вторую группу факторов особенностями личности правонарушителя, приобретенными им до призыва на военную службу, но проявившимися в результате влияния специфических условий воинской службы и армейского быта. Кроме того, в третью группу факторов рассматриваемой классификации мы предлагаем включить особенности личности, приобретенные ею во время своей службы и исключительно в связи с ней. Учитывая вышеизложенное, для комплексного анализа причин исследуемых преступлений необходимо рассмотреть общие причины, в основе которых лежат общесоциальные явления и процессы, общесоциальные факторы, специфически преломляющиеся через условия военной службы, и сугубо воинские детерминанты рассматриваемой преступности, а также мотивацию преступного поведения военнослужащего, совершающего преступление на почве неуставных взаимоотношений и некоторые криминогенные составляющие его личности. Рассматривая причины исследуемых преступлений, лежащие вне сферы воинских отношений и вытекающие из глобальных социальных процессов и явлений нашего общества, следует отметить, что к этому блоку детерминантов традиционно относят социально-экономическую обстановку в обществе, нравственно неблагополучную атмосферу в семьях, недостатки и ошибки в учебно-воспитательной работе дошкольных учреждений и школы, разрыв между уровнем образования и уровнем воспитания, алкоголизм и наркоманию среди отдельной части молодёжи, влияние отрицательных группировок подростков в микросреде двора и улицы, правовой нигилизм, рост правовой незащищённости и невоспитанности молодёжи, социальную напряжённость и другие.1 Соглашаясь в целом с указанным перечнем общесоциальных причин нарушений уставных правил взаимоотношений между военнослужащими и принимая во внимание их иные причины, поддающиеся выявлению, мы предлагаем сосредоточить основное внимание на факторах, имеющих наибольшую детерминационную силу, отсутствие или нейтрализация которых, привела бы к искоренению или минимизации неуставных отношений военнослужащих. ^ играют особую роль в детерминации преступности как в самом обществе, так и в Вооруженных Силах. Происходящие в нашем обществе последние 17 лет процессы формирования свободного рынка и новых экономических отношений, экономической экспансии и консолидации в руках узких слоев населения основной части экономических ресурсов объективно привели к экономическому и, как следствие, социальному расслоению нашего общества. Образовался огромный разрыв в доходах самых бедных и самых богатых граждан, а динамика роста этой социальной пропасти угрожающе неблагоприятна: в 1991 году этот разрыв составлял 1 : 4,5, в 1992 году – 1 : 8, в 1993 году – 1 : 10, в 1994 – 1 : 15 2, а по данным правительственной программы социальных реформ на 1996 – 2000 годы, рассматриваемый показатель 1995 года составил 1 : 243. Эти процессы не могли не отразиться и на среде призывников, разделив их на два лагеря. Первый – социально защищенный и экономически обеспеченный, второй – его противоположность. Представители первой группы могут позволить себе как легитимные способы уклонения от военной службы (например, поступление в вузы), так и прямо незаконные (подкуп должностных лиц). Представители же второй, малообеспеченной группы, вынуждены идти в армию, так как, с одной стороны, у них нет другой альтернативы, а с другой, для некоторых молодых людей призыв – это едва ли не единственная возможность хотя бы временно «устроить» свою жизнь. Такое положение дел привело к ряду негативных последствий: 1. Вооруженные Силы РФ, по меткому выражению И.М. Мацкевича, «постепенно превратились в «армию рабочих и крестьян» (примерно 80% военнослужащих по призыву - выходцы из беднейших слоев общества)»1. В результате – падение интеллектуального потенциала армии, аккумулирование в ее рядах малограмотных, социально не защищенных молодых людей без перспективы «светлого будущего», накладывающее негативный отпечаток как на отношение военнослужащих к выполнению своих функциональных обязанностей, так и на характер взаимоотношений с сослуживцами. 2. На военной службе все чаще оказываются не вполне здоровые (как в физическом, так и психическом отношении), маловоспитанные, духовно ущербные люди. Своеобразной характеристикой призывников конца 90-х может послужить следующий пример. В апреле 1998 года Военной прокуратурой Московского военного округа было организовано переосвидетельствование призванных на военную службу солдат. Повторную медицинскую проверку прошли свыше 12500 военнослужащих, из которых 14 человек признано негодными к военной службе, у 76 здоровье не отвечало требованиям, предъявляемым к их воинским специальностям, 822 были госпитализированы, у 636 обнаружен дефицит массы тела, в 209 случаях поставлен диагноз «дистония». В 1999-2002 гг. при призыве на военную службу отмечен существенный рост социально-значимых заболеваний. Из каждой 1000 освидетельствованных – 68 человек освобождались от призыва в связи с диагностированием у них психических расстройств, а 9 – из-за алкоголизма или наркомании (для сравнения, в 1998 году таких выявлялось только шесть на тысячу). Среди призванных на военную службу в 1999-2002 гг. граждане, имевшие приводы в милицию за совершение антиобщественных поступков составили 8%, злоупотреблявшие спиртными напитками – 15%, наркоманы и токсикоманы – 9%. С этими данными коррелируют официальные показатели, характеризующие рассматриваемые нами преступления. Согласно данным Главной военной прокуратуры в период с 1994 по 2002 год, следственными органами было зарегистрировано 3145 (16,5% всех зарегистрированных за этот период) преступлений, предусмотренных ст. 335 УК РФ (244 УК РСФСР), совершенных в состоянии алкогольного опьянения, и 108 – в состоянии наркотического. Таким образом, следует признать, что в настоящее время, на военной службе достаточно часто оказываются малоподготовленные, физически и морально ущербные молодые люди. В результате образуются два взаимообусловленных полюса неуставных отношений – криминогенный и виктимогенный. С одной стороны, духовная и нравственная патология таких военнослужащих позволяет им, не испытывая угрызений совести, издеваться и избивать своих сослуживцев, а с другой, физическая и духовная немощь потенциальных жертв является чуть ли не главным фактором их виктимизации. Следующей группой общесоциальных детерминант неуставных взаимоотношений являются причины, вытекающие из низкой эффективности позитивного идеологического и информационного обеспечения жизни нашего общества. Идеологическая неопределенность, отсутствие четко выраженных духовных ценностей, идейных ориентиров, политическое безразличие и социальная близорукость - достаточно частые спутники современной молодежи. Одной из главных причин формирования подобных качеств у призывников является низкая эффективность (а иногда и полное отсутствие) позитивного влияния средств массовой информации на формирование общественного мнения об армии и условиях военной службы. Нередко позитивные идеологические и информационные составляющие подготовки молодых людей к службе в армии не просто равны нулю, а имеют откровенно отрицательную направленность. Центральные газеты печатают передовицы с деморализующими сознание будущих солдат броскими заголовками («Минобороны охраняют уголовники», «Игра в кости. Человеческие») и не менее адекватным содержанием. Мощнейшая сила государственной идеологии не используется по причине отсутствия четкой и ясной идеологической концепции. Причем, такое положение дел длится уже более десяти лет. До сего дня так и не сформирован четкий идеологический стержень, определяющий идейные ценности членов нашего общества и формирующий социальные устремления нашей молодежи. Психология потребительского образа жизни, навязанная нам идеологической машиной развитых зарубежных государств, привела к распространению и укреплению в широких слоях населения худших принципов индивидуализма и макиавеллизма («каждый сам за себя», «победителей не судят», «прав тот, кто сильнее», «цель оправдывает средства» и т.п.). В итоге, призывная молодежь в силу возрастного максимализма без оглядки руководствуется подобными принципами в повседневной жизни, что нередко приводит к противоправному поведению. Трудно не согласиться с мнением Р.Г.Яновского, утверждающего, что в нашем обществе «…нет целостной государственной идеологии и социальной психологии как выразителей гражданского поведения личности, роста общественного самосознания, правовой и духовно-нравственной культуры, чувства патриотизма, гордости за свою страну”1. На общем фоне идеологической неопределенности освещение проблемы неуставных отношений в армейской среде средствами массовой информации приобретает особо негативную окраску. Проведенным в 1997 году Центром оперативно-пограничных исследований ФПС России контент-анализом 345 номеров центральных газет общим тиражом 5765 тыс. установлено, что на их страницах было опубликовано 82 материала по исследуемой тематике. Анализ этих материалов позволил сделать следующие выводы: 1) коренные проблемы армии должного места в анализируемых публикациях не занимают; 2) информация, содержащаяся в них, носит спонтанный и дозированный характер; 3) реальные и обоснованные предложения по предупреждению преступлений, в том числе на почве неуставных отношений, отсутствуют; 4) доминирующее место в таких материалах занимают негативные факты и явления, которые, к тому же, в угоду сенсационности иногда «подгоняются» под нужный шаблон; 5) многие материалы носят конъюнктурный характер и страдают серьезными издержками в плане объективности1. Аналогичный результат показал анализ публикаций о Вооруженных Силах РФ в общероссийских газетах за период с 1 января по ноябрь 1998 года, проведенный сотрудниками НИИ проблем укрепления законности и правопорядка совместно с представителями ГВП. Опубликованные материалы на армейские темы не затрагивают проблем реформирования армии (за исключением «Красной Звезды»), а, в основном, сообщают негативные факты из жизни армии и военно-морского флота2. Совокупность изложенных фактов активно питает почву неуставных взаимоотношений. С одной стороны, господствующая в нашем обществе идеология индивидуалиста-потребителя формирует молодых людей черствыми, корыстными, эгоистичными, равнодушными к проблемам других людей, а иногда – откровенно жестокими, способными опуститься до подлости в угоду удовлетворению личных потребностей, тем самым создавая предпосылки преступного насилия как способа обеспечения личного привилегированного положения в армейской микросреде. С другой стороны, один из главных идеологических инструментов – средства массовой информации, нагнетая обстановку паники и беззащитности призывников и их родителей перед неуставными отношениями, предопределяют их пассивность и конформизм по отношению к основанной на насилии неформальной системе межличностных отношений военнослужащих (дедовщине, годковщине, землячеству и др.), формируют у молодых людей психологическую и интеллектуальную готовность становиться жертвами неуставных отношений, с тем, чтобы впоследствии, превратившись из угнетенных в угнетателей, оставшуюся часть службы провести в праздности за счет пришедших им на смену новых угнетенных. Прямым следствием социально-экономического расслоения общества, идеологической неопределенности и низкой позитивности информационного воздействия выступают причины нарушений уставных правил взаимоотношений, вытекающие из пороков системы воспитания призывников. Фактором, негативно деформирующим социально-психологические установки военнослужащих, является практически полное забвение традиционных, апробированных многолетней практикой советской эпохи средств и методов воспитательного характера. К сожалению, следует признать, что в современном обществе практически не работает ни одна из традиционных систем воспитания1. В семье родители подчас не имеют возможности заниматься воспитанием ребенка из-за нехватки времени, которое они вынуждены посвящать решению материальных проблем своих семей, в подавляющей массе поставленных на грань физического выживания. По официальным данным Министерства экономики, среднегодовые доходы 45.1 млн. наших граждан (около трети всего населения России – Е.М.) ниже прожиточного минимума2. Подобная ситуация приводит к ущербности системы семейного воспитания будущих призывников, так как в первую очередь на военной службе по призыву оказываются именно представители малоимущих слоев населения. Их родители не имеют физической возможности обеспечить необходимую степень воспитания и привить будущим воинам достаточный уровень культуры межличностного общения, что приводит к отсутствию у призывников психологической готовности к преодолению трудностей воинской службы и отсутствию устойчивых стереотипов правомерного поведения при решении конфликтных ситуаций, достаточно часто возникающих в армейском быту. В свою очередь, отсутствие у молодых воинов вследствие дефектов воспитания элементарных навыков самообслуживания (пришить пуговицу, заштопать обмундирование и др.), является мощнейшим фактором их виктимизации, так как именно подобная категория новобранцев в первую очередь становится объектом неуставных отношений. К аналогичным последствиям приводит и проблема неустойчивости современных российских семей, в основе которой, в первую очередь, лежит социальное и экономическое неблагополучие. Прямым следствием того, что в подавляющем большинстве неполных семей функции родителя исполняет «мать-одиночка», является наличие у некоторых призывников негативных качеств, вызванных дефицитом мужского воспитательного воздействия и авторитета отца при формировании личности подростка. В результате, новобранцы из неполных семей, как правило, не умеют строить «мужские отношения», отстаивать свои права, проявлять справедливость, великодушие, твердость, настойчивость и конструктивность в отношениях с сослуживцами. Это подтверждается тем фактом, что доля военнослужащих, воспитывавшихся в неполных семьях, в структуре лиц, совершивших рассматриваемые преступления, довольно высока. Из 2443 военнослужащих, совершивших преступления, предусмотренные ст.335 УК РФ в 1999 году - 296 (12,1%) воспитывались в неполных семьях, в 2000 году из 2393 преступников – 201 (8,3%) воспитывался в неполной семье, в 2001 году из 2634 преступников – 237 (9%), а в 2002 году из 2621 – 262 (10%) военнослужащих являются выходцами из неполных семей. Всего же за период с 1994 по 2002 год следственными органами было зарегистрировано 19850 военнослужащих, совершивших исследуемое преступление, из которых 2392 воспитывались в неполных семьях, что составляет 12% от общего числа рассматриваемой категории преступников. Не менее мощным фактором, детерминирующим рассматриваемые преступления, являются пороки культурной сферы жизни нашего общества. Учитывая то обстоятельство, что именно культура формирует у граждан социальную иерархию потребностей и определяет способы их удовлетворения1, становится понятно, откуда у молодых людей, вчерашних детей, возникают устойчивый стереотип противоправного, в том числе насильственного, поведения и готовность, особо не задумываясь, применить насилие для удовлетворения личных потребностей. Подобные стереотипы поведения усваиваются призывниками благодаря влиянию негативных аспектов массовой культуры. Анализируя состояние культурной сферы общественной жизни, следует признать, что в современном российском обществе практически отсутствует единая культурно-нравственная политика. Более того, современная массовая культура, средства массовой информации и кинематограф в абсолютном большинстве случаев не только не способствуют формированию социально-психологических качеств достойного гражданина, но и наоборот, насаждают идеалы, абсолютно не совместимые со статусом правопослушного гражданина, а иногда, даже и просто порядочного человека. Например, культ силы, пропагандируемый современной отечественной и зарубежной «поп культурой», приводит к отражению в психике молодых людей некоего возвышенного, приключенческого образа «крутого парня», а насилие в большинстве случаев воспринимается как наиболее простой, эффективный и «уважаемый» способ решения личных проблем. Результатом воздействия такой массовой «антикультуры» на призывную молодежь является формирование у ее представителей устойчивых криминогенных качеств. К ним можно отнести такие убеждения как: все относительно (нет разницы между добром и злом, истиной и ложью); все имеет цену (покупается и продается); любой не без греха (каждый человек – потенциальный преступник); если нельзя, но очень хочется, то можно, только осторожно (легкое отношение к закону); свобода – все, традиции – ничто (ведет к гипертрофированному эгоизму) и другие1. Неудивительно, что, попадая в ситуацию межличностного конфликта и не имея навыков его разрешения законным путем, военнослужащие выбирают противоправное насильственное поведение, выходя из этой ситуации способом, усвоенным ими ранее с экрана телевизора. Криминологическими исследованиями установлено, что насильственное поведение в большей степени свойственно лицам с низкой культурой. Военнослужащие по призыву в абсолютном своем большинстве не читают ни книг, ни газет, не интересуются культурой и искусством. 27% военнослужащих по призыву имеют среднее образование, 40% - неполное профессиональное, 11% - начальное или неполное среднее. Кроме того, 50% из них употребляли до призыва спиртное, 8% - наркотики. Если перед призывом в армию 10% считали службу своим патриотическим долгом, то при увольнении так считает не более 5%.1 Безусловно, общий уровень культуры военнослужащих, определяя их мировоззрение, круг интересов, социальных установок, взглядов, убеждений (в том числе криминогенных или антикриминогенных), существенно отражается на характере взаимоотношений между ними. Анализ общесоциальных факторов и особенностей их детерминации рассматриваемой категории преступлений позволяет прийти к выводу, что основные общесоциальные причины рассматриваемых преступлений, проистекая из общего характера современных общественных отношений, формируют общую криминальную направленность личности одних военнослужащих, блокируют антикриминальную направленность личности других военнослужащих, чем питают почву их аморального, безнравственного и противоправного поведения, проявляющегося, в том числе и в совершении ими преступлений антиуставной направленности. «Неуставные отношения» как неформальная система доминантных отношений не являются порождением исключительно воинской среды. Общесоциальные причины данных криминальных проявлений создают условия возникновения таких отношений и в гражданском обществе. Более того, факты существования «неуставных отношений» первичны именно для гражданского общества и присутствуют в детских домах, профтехучилищах и даже микросреде студентов высших учебных заведений. Большая часть криминогенных качеств и навыков военнослужащих - нарушителей уставных правил взаимоотношений, являющихся первопричиной их противоправных деяний, закладывается, формируется и приобретает устойчивость еще до призыва на военную службу. Это свидетельствует о настоятельной необходимости организации предупредительных и профилактических мероприятий с целью минимизации рассматриваемых преступлений в первую очередь в среде допризывной молодежи, что позволит в конечном итоге более адресно и избирательно бороться с этим явлением в условиях Вооруженных Сил. § 2. Общесоциальные причины нарушений уставных правил взаимоотношений между военнослужащими, специфически преломляющиеся через условия военной службы Вооруженные Силы являются неотъемлемой частью общества, его естественным продолжением, своеобразным «слепком», отражающим достижения и болезни всего общества. Однако Вооруженные Силы, все же являются достаточно самостоятельным и специфическим организмом. Эти бесспорные факты позволяют выделить вторую группу факторов преступности рассматриваемого вида, являющихся отражением общесоциальных детерминант нарушений уставных правил взаимоотношений между военнослужащими, спроецированных на Вооруженные Силы. К этой группе следует отнести общие детерминанты преступности, специфично преломляющиеся через своеобразные условия жизни, быта, досуга и иной деятельности военнослужащих. ^ преступности не только формируют негативное правосознание у призывников, являются предпосылками пороков их воспитания, влекут ухудшение иных социально-демографических и социально-психологических характеристик призывного контингента, но и находят свое отражение в служебно-бытовых сферах жизнедеятельности Вооруженных Сил. При этом экономические противоречия детерминируют насилие в среде военнослужащих скорее опосредованно, чем непосредственно. Основной экономический фактор современной преступности - падение уровня производства, породившее длительный экономический кризис в нашей стране, отразился на Вооруженных Силах в виде сокращения расходных статей бюджета на их содержание. Этот фактор по сей день детерминирует преступность военнослужащих в сфере уставных взаимоотношений следующим образом: 1.Недофинансирование боевой подготовки подразделений и частей практически автоматически влечет срыв выполнения распорядка дня, значительная часть которого предназначена для выполнения задач боевой подготовки. В результате, основная часть военнослужащих по призыву оказывается не занятой (либо занятой не тем, что предполагают цели военной службы) в течение достаточно большого промежутка времени. Праздность, наличие «лишнего времени» крайне отрицательно сказываются на прохождении военной службы конкретным военнослужащим, на процессе его интеграции в воинский коллектив и характере межличностных отношений между членами этого коллектива. Исторический опыт свидетельствует, что армия, которая не воюет (в нашем случае - не занимается боевой подготовкой), рано или поздно начинает разлагаться как морально, так и идеологически. Более того, в условиях слабого контроля за личным составом со стороны командиров военнослужащие, имеющие «излишек» свободного времени, в подавляющем большинстве случаев самостоятельно начинают искать себе применение и в процессе этих поисков нередко способны пойти на правонарушение. Данный вывод находит свое подтверждение в статистических обзорах Главной военной прокуратуры. Парадоксально, но количество преступлений, предусмотренных ст. 335 УК РФ, совершаемых в течение промежутка времени с 9.00 до 18.00 (именно в это время распорядком дня предусмотрено абсолютное большинство мероприятий по боевой подготовке), превышает количество преступлений этой категории, совершаемых с 18.00 до 22.00 (во время, большая часть которого является «личным временем» военнослужащих). Так, в 2000 году было зарегистрировано 531 рассматриваемое преступление, совершенное в дневное время (с 9.00 до 18.00) и 487 в вечернее (с 18.00 до 22.00), в 2001 году – 683 днем и 512 вечером, в 2002 году 481 днем и 441 вечером. За период 1994 - 2002 гг. Главной военной прокуратурой было зарегистрировано 3505 рассматриваемых преступлений, совершенных днем и 2977, совершенных вечером. Другой очевидной проблемой недостаточного финансирования боевой подготовки являются не всегда удачные попытки командиров «компенсировать» высвободившееся время привлечением военнослужащих к хозяйственным работам. Цели командиров при этом вполне понятны и одобряемы – не допустить праздности, безделья своих подчиненных, улучшить материальную базу подразделения. Однако подобная практика нередко приводит к обострению межличностных противоречий в среде военнослужащих, участвующих в таких работах. Вызвано это прежде всего тем, что, распределяя хозяйственные работы, многие командиры не заботятся о том, кто эти работы будет реально выполнять, интересуясь лишь достижением цели проводимых работ (качественно покрашенный забор, выкопанный котлован, уборка помещений и т.д.). В результате, обезличенность и деперсонализация выполнения хозяйственных работ, проводимых вместо боевой подготовки, приводит к тому, что реально данные работы выполняются военнослужащими младших призывов, в то время как воины старших призывов фактически предоставлены сами себе, что нередко является мощным источником криминальных инициатив. Более того, при проявлении несогласия с подобной системой распределения работ со стороны представителя младшего призыва его, в большинстве случаев, ожидает физическое «наказание» со стороны старослужащих. Согласно проведенному нами в период с 1997 по 2003 год опросу 300 офицеров различных родов войск, 78% опрошенных полагали, что полномасштабное проведение всех мероприятий, предусмотренных боевой подготовкой, позволяет свести к минимуму неуставные отношения военнослужащих, а 11% опрошенных считали, что проведение боевой подготовки на подобном уровне вовсе исключает возможность неуставных отношений в подразделении. 2. Следствием недофинансирования сферы продовольственного обеспечения является возникновение конфликтов между военнослужащими, где поводом служат продукты питания, недостаток которых достаточно часто приводит к отбору старослужащими у остальных продуктовых посылок от родных, принуждению последних к воровству и попрошайничеству. Существует даже специальная форма неуставных отношений, называющаяся «изъятие» или «обделение»1, «узаконивающая» подобное поведение «старослужащих». Кроме того, по данным некоторых исследований, уровень питания военнослужащих и уровень их агрессивности находятся в достаточно высокой карреляционной связи. Например, установлено, что военнослужащие, которым в 1997 году изначально в меню закладывалось недоведение по энергосодержанию продуктов на 8-14% меньше нормы (фактический недостаток в рационе колебался в пределах 23-57%), потенциально агрессивны2. 3. К аналогичным последствиям (драки, вымогательство, принуждение к воровству и попрошайничеству) приводит недофинансирование сферы вещевого, банно-прачечного и других видов обеспечения военнослужащих. 4. Недостаточно высокая финансовая оценка ратного труда, и в первую очередь труда офицеров, приводит к оттоку из Вооруженных Сил значительной части грамотных, квалифицированных и не равнодушных к проблемам воинского коллектива специалистов. Проведенный Главным управлением воспитательной работы Вооруженных Сил РФ в начале 2003 года опрос офицеров и прапорщиков показал, что 80% опрошенных недовольны социальной политикой государства в отношении военнослужащих, а 48% опрошенных высказали намерение продолжить службу только при благоприятных социально-экономических изменениях. Причем, среди младших офицеров таковых оказалось 45%, а среди старших офицеров - 59% опрошенных. Только 21% кадровых военных заявили, что в той или иной степени удовлетворены условиями службы1. Подобная психологическая установка кадровых военнослужащих нередко формирует у конкретного командира поверхностное, иногда даже безответственное отношение к службе (по принципу: «как нам платят, так мы и служим»), которое самым отрицательным образом сказывается на воинской дисциплине в подчиненном этому офицеру подразделении и на взаимоотношениях между военнослужащими. Офицеры, оставшиеся на службе несмотря на трудности, вынуждены натуральным образом бороться за нормальное существование своей семьи, тратить большую часть своих сил и времени (в том числе за счет военной службы) на решение материальных проблем. По заявлению заместителя председателя Комитета Государственной Думы по обороне генерал-полковника Ю.Родионова, по состоянию на 2003 год 46% семей военнослужащих живут ниже черты бедности. Коренного улучшения материального положения офицерских семей после осуществления ряда запланированных Правительством РФ повышений денежного содержания - не произошло, социальная ситуация в войсках остается сложной. Увеличение окладов по воинским званиям и надбавок за квалификационный разряд федеральных государственных служащих с 1 января 2002 года позволило только компенсировать потери денежного дохода военнослужащих от роста инфляции в 2002 году. Среднедушевой доход офицерских семей на 24 марта 2003 года составил чуть более 1700 рублей. Причем, прожиточный минимум в среднем по России на этот период составлял 2065 рублей на человека2. ^ неуставных взаимоотношений, также как и предыдущий причинный блок, имеют общесоциальную природу. Однако, специфически преломляясь через условия жизнедеятельности армии и флота, они приобретают дополнительную дестабилизирующую силу. Существенное негативное влияние на взаимоотношения военнослужащих оказывают отсутствие необходимых законов или слабое использование действующих (не всегда совершенных), неэффективность взаимодействия органов военного управления и военной юстиции, несоответствие правовой базы разрушающего воздействия на неуставные взаимоотношения (в первую очередь общевоинских уставов) реальному положению дел в Вооруженных Силах, отсутствие специальных военных органов, выполняющих оперативно-розыскные функции, низкая эффективность деятельности военного командования как органа дознания, отсутствие четкого механизма гражданского контроля, а также не вполне удовлетворительная работа органов военной юстиции. Учитывая то, что важнейшие аспекты административного, финансового, материально-технического, научного, информационного, кадрового и других видов обеспечения борьбы с неуставными отношениями во многом определяются правовой базой, следует признать, что имеющиеся недостатки правового регулирования вышеназванных аспектов занимают одно из центральных мест в причинном комплексе неуставных отношений. Рассматриваемый причинный блок многоаспектен и достаточно объемен. Поэтому, мы предлагаем сосредоточить внимание на основных проблемах, связанных с недостатками уголовно-правового и военно-административного регулирования рассматриваемой сферы, как имеющих наибольшую детерминирующую силу. Несмотря на то обстоятельство, что уголовно-правовые меры воздействия на рассматриваемые преступления остаются на сегодняшний день одними из самых эффективных и действенных, недостатки уголовно-правового регулирования борьбы с нарушениями уставных правил взаимоотношений1 оказывают существенное влияние на их детерминацию и самодетерминацию. В свою очередь, недостатки правового обеспечения военно-административной сферы организации борьбы с нарушениями уставных правил взаимоотношений между военнослужащими проявляются в следующих моментах: 1. Действующая система комплектования войск рядовым и сержантским составом не учитывает научных основ формирования трудового (воинского) коллектива. Для воинского коллектива наибольшее значение имеет однородность возраста и срока нахождения на военной службе его членов. Современная система комплектования армии и флота на основе двухразового ежегодного призыва, введенная в 50-х годах с целью обеспечения высокой обороноспособности нашей страны на случай внезапной войны, морально и политически устарела. Эта система, по справедливому утверждению Ф.С. Бражника, создала объективную основу для неформального объединения военнослужащих по продолжительности пребывания на военной службе, что послужило основанием к установлению в воинских подразделениях неформального порядка, противоречащего требованием воинских уставов и базирующегося на насилии и издевательствах группы военнослужащих старшего призыва над группой молодых воинов1. Кроме того, требования воинских уставов, направленные на формирование и поддержание авторитета сержантов и старшин младших призывов, оказываются блокированными неформальными отношениями, порожденными неправильной системой комплектования войск. Еще одним недостатком действующей системы комплектования Вооруженных Сил, крайне отрицательно влияющим на процесс формирования позитивных межличностных отношений между военнослужащими, на наш взгляд является призывной возраст. Как известно, на сегодняшний день призыв на военную службу осуществляется с 18 лет. Психологи утверждают, что человек как личность формируется к 21 году, а период основной социализации заканчивается к 26 годам. «Содержание… психики не наследуется, а формируется на протяжении всего постнатального периода, и особенно в первый, наиболее бурный период (до 21-22 лет)»2. Отсутствие жизненного опыта, не сложившаяся психика, аморфность и неустойчивость системы личностных ценностей и принципов, неумение прогнозировать последствия своего поведения – вот далеко не полный перечень негативных следствий раннепризывного возраста, нередко являющихся детерминантами преступного поведения военнослужащих. 2.Основные нормативные документы, регулирующие большую часть воинских отношений - общевоинские уставы Вооруженных Сил РФ, устарели не только морально, но и организационно. Не подвергая анализу весь спектр недостатков действующих уставов, основную проблему применительно к рассматриваемой сфере мы видим в заложенных Дисциплинарным уставом ВС РФ противоречиях между объемом обязанностей командира по поддержанию воинской дисциплины, его реальными возможностями (правами) по выполнению этих обязанностей и ответственностью за ненадлежащее их выполнение. Рассматриваемая проблема заключается даже не в объеме обязанностей командира (хотя, ст. 6 ДУ ВС устанавливает 19 обязанностей командира по поддержанию высокой воинской дисциплины, что уже само по себе вызывает сомнение в эффективном одновременном их исполнении), а в недостаточной конкретизации, размытости этих обязанностей. С учетом положений ч.2 ст. 8 ДУ ВС об ответственности командира за необеспечение необходимых условий для соблюдения воинской дисциплины данная правовая аморфность позволяет обвинить командира в невыполнении своих обязанностей в случае практически любого правонарушения его подчиненных. Тем самым, по нашему мнению, нарушается основополагающий правовой принцип – вина командира в проступке подчиненного должна быть доказана, а не презюмирована, как это позволяет делать сейчас Дисциплинарный устав ВС РФ. Данный тезис подтверждается дисциплинарной практикой современных Вооруженных Сил. Несмотря на требование ч.3 ст. 8 ДУ ВС о недопустимости ответственности командира за преступления, происшествия и проступки подчиненных, не являющиеся прямым следствием деятельности командира или непринятия им мер по их предупреждению (курсив мой – Е.М.), порочная практика дисциплинарной ответственности командира за нарушения подчиненных до сих пор полностью не изжита. Причины этого вполне очевидны – практически любое происшествие или проступок подчиненного в сфере воинской дисциплины можно увязать с невыполнением командиром требований вышеуказанной ст. 6 ДУ ВС вследствие крайне обобщенного характера этой нормы. Складывается парадоксальная ситуация, когда командир в любом случае несет ответственность за проступок подчиненного: либо он не знал о склонности того к преступлении ю (а он обязан изучать личные качества подчиненных – ч.1 ст. 6 ДУ ВС), либо, если знал, - не воспитывал его должным образом и не принимал мер к предотвращению преступления (ч.ч.3 и 4 ст.6 ДУ ВС), так как преступление все же было совершено. Подобная «универсальность» правовых норм на практике приводит к сокрытию командирами имеющегося негатива, попустительству правонарушителям, скептическому отношению к своим должностным обязанностям и службе в целом. Особой критики заслуживают и противоречия между объемом обязанностей командира и объемом его дисциплинарных полномочий (поощрения и взыскания, которые он может применять к подчиненным). Возникают большие сомнения в возможности эффективного воспитания и управления личным составом при реальном отсутствии у командира мер реагирования на поведение подчиненных. Большинство мер поощрения, которые может применять командир (награждение грамотами, личной фотографией военнослужащего, объявление благодарности и др.), отчасти потеряли свою мотивирующую силу вследствие изменения общественно-экономических отношений нашего общества, а полномочия командира по применению дисциплинарных взысканий к правонарушителям вообще не выдерживают никакой критики. В настоящее время, предусмотренные Дисциплинарным уставом меры взыскания, применяемые к военнослужащим по призыву, практически не способны повлиять на поведение правонарушителя. Например, выговор и строгий выговор никоим образом не изменяют порядка прохождения правонарушителем военной службы, не порождают каких либо ограничений по службе и не влекут даже моральных последствий для нарушителя дисциплины. Лишение очередного увольнения также достаточно неэффективная мера по причине того, что военнослужащие по призыву (за исключением курсантов первых и вторых курсов военно-учебных заведений) и так пользуются этим правом достаточно редко, особенно первые полгода службы. Назначение вне очереди в наряд на работу – также неэффективно, поскольку, как правило, военнослужащие и так большую часть своего времени тратят на парко-хозяйственные работы независимо от того, наложено на них взыскание или нет. Единственная реалистичная мера дисциплинарного принуждения – дисциплинарный арест, перестала существовать с 1 июля 2002 года. Начиная именно с этой даты в соответствии с Указом Президента РФ от 30 июня 2002 года «О внесении изменений в общевоинские уставы Вооруженных Сил Российской Федерации» и во исполнение ч. 2 ст. 22 Конституции РФ военнослужащий может быть арестован в дисциплинарном порядке только по судебному решению. Основания и порядок такого ареста должны быть определены федеральным законом. В связи с этим, п. 3 вышеназванного Указа Правительству РФ поручено представить Президенту РФ проекты законодательных и иных нормативных правовых актов, определяющих применение к военнослужащим меры дисциплинарного взыскания в виде ареста с содержанием на гауптвахте. До вступления в силу этих актов военнослужащие не могут быть арестованы в дисциплинарном порядке и помещены для отбывания дисциплинарного ареста на гауптвахту. Не оспаривая целесообразность принятого Президентом решения (оно продиктовано необходимостью приведения нормативных актов в соответствие с Конституцией РФ), мы считаем неприемлемым лишать командира этой единственно действенной меры воздействия на нарушителей воинской дисциплины. В связи с этим, мы полагаем необходимым в срочном порядке принять нормативно-правовые акты, определяющие применение к военнослужащим дисциплинарного ареста, и всемерно способствовать их скорейшему вступлению в законную силу, поскольку в нынешних условиях командир практически лишен возможности эффективно воздействовать на злостных нарушителей воинской дисциплины, в том числе, на военнослужащих, допускающих нарушения уставных правил взаимоотношений при отсутствии признаков преступления. В условиях отсутствия действенного механизма реализации своей дисциплинарной власти, по реалистичному утверждению А. Лебедя, сломать челюсть старослужащему, застигнутому в момент издевательства над сослуживцем, представляется некоторым командирам единственно возможным способом борьбы с неуставными отношениями1. По данным опросов офицеров ротного звена, 65% командиров используют насилие как метод управления подчиненными. Эта цифра соответствует результатам опроса солдат: 14,2% из них заявили, что командиры часто применяют рукоприкладство, 53,2% - ответили, что рукоприкладство по отношению к солдатам применяется, но редко2. Деятельность командира по борьбе с неуставными отношениями, справедливо воспринимаясь как его должностная обязанность, практически не поощряется ни обществом, ни государством в лице вышестоящих начальников. Более того, для офицера, реально занимающегося борьбой с этим социальным злом, инициирующего возбуждение уголовных дел по фактам издевательств и глумлений, сделать более-менее успешную военную карьеру весьма проблематично. Это объясняется не только препятствиями со стороны «недовольного» командования и порочной системой оценки служебной деятельности командира по количеству зарегистрированных правонарушений, но и тем, что в результате привлечения конкретного военнослужащего к уголовной ответственности с последующим его осуждением (как правило к наказанию, связанному с изоляцией от общества), подразделение теряет единицу штатного боевого расписания. В результате может сложиться ситуация, при которой подразделение оказывается небоеспособным (корабль не может выйти в море для выполнения боевой задачи из-за нехватки специалистов; танк, лишенный механика-водителя или наводчика-оператора, теряет до 90% своей «живучести»). Этот тезис подтверждает и тот факт, что половина уголовных дел о преступлениях антиуставной направленности возбуждается не сразу после их выявления, а спустя длительное время. Значительная часть этих преступлений ежегодно скрывается. В настоящее время наблюдается устойчивая тенденция к увеличению укрытых от учёта преступлений в ПурВО, ДВО, СКВО и РВСН3. 3. Наряду с вышеуказанными проблемами, неполнотой правовой базы обусловлено также отсутствие специальных военных органов, выполняющих оперативно-розыскные функции. Для повышения раскрываемости преступлений и превентивного выявления готовящихся общественно опасных деяний в мировой практике борьбы с преступностью выкристаллизовалась система соответствующих полицейских структур: служба криминальной разведки, структуры наружного и электронного слежения, подразделения захвата и т.д. Практически все армии мира располагают структурами, имеющими подобные функции. В России же на сегодняшний день единственным органом, профессионально занимающимся выявлением криминала в Вооруженных Силах, является военная прокуратура. Однако ее деятельность в этом направлении не всегда достаточно эффективна, и многие преступления остаются невыявленными. Очевидно, что для повышения эффективности деятельности военной прокуратуры в этом направлении необходимы дополнительные возможности получения информации (в том числе агентурной). Но это уже сфера оперативных служб, не входящих в систему прокуратуры. В соответствии с действующим законодательством прокуратура может осуществлять лишь координацию розыска и надзор за этой деятельностью. Проблема в том, что военной прокуратуре в рассматриваемом вопросе практически не за кем надзирать и некого координировать, так как в Вооруженных Силах отсутствует аналог «гражданского» уголовного розыска. Розыскные функции выполняют либо органы контрразведки, либо войсковые офицеры (дознаватели). Причем, следует отметить, что в настоящее время в Вооруженных Силах практически отсутствует четко налаженная оперативная работа военной контрразведки по выявлению фактов неуставных взаимоотношений. Военные контрразведчики объясняют свое бездействие в этом направлении тем, что они призваны выполнять иные задачи (борьба с терроризмом, незаконным оборотом оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ, наркотических средств и психотропных веществ и др.). Хотя еще в 1999 году Главный военный прокурор и Директор ФСБ России издали совместный приказ № 233/522/ДСП от 06.10.99 г. «Об утверждении Инструкции о порядке осуществления взаимодействия органов военной прокуратуры и органов безопасности в войсках в борьбе с преступностью и укреплении законности в ВС РФ, других войсках, воинских формированиях и органах», указывающий на порядок взаимодействия военной контрразведки и военной прокуратуры по выявлению и пресечению неуставных взаимоотношений между военнослужащими. Однако, несмотря на принятые меры, результативность взаимодействия ФСБ РФ и военной прокуратуры оставляет желать лучшего. Что же касается дознавателей, то, как правило, вся их профессиональная подготовка состоит из полученных в военной прокуратуре инструкций и указаний. О «слабости» военного командования как органа дознания и причинах его крайне неэффективной работы в научной литературе было сказано достаточно много. Не повторяя высказанных упреков по поводу выполнения командирами воинских частей своих функций как органа дознания, хотелось бы проиллюстрировать эту их деятельность в области рассматриваемой категории преступлений, опираясь на статистические показатели. По данным Главной военной прокуратуры, в 1999 году из 1945 преступлений, предусмотренных ст. 335 УК РФ, органами дознания возбуждались уголовные дела лишь по 893 (46%) преступлениям, в то время как органами военной прокуратуры – по 1052 (54%); в 2000 году из 2860 преступлений органами дознания возбуждались уголовные дела по 1258 (44%) преступлениям, военной прокуратурой – по 1602 (56%); в 2001 году из 3248 преступлений органами дознания возбуждались уголовные дела по 1196 (37%) преступлениям, военной прокуратурой – по 2052 (63%); в 2002 году из 2687 преступлений органами дознания возбуждались уголовные дела по 679 (25%) преступлениям, органами военной прокуратуры – по 2008 (75%). Таким образом, военное командование, которому лучше кого бы то ни было должно быть известно о совершенных преступлениях в подчиненных частях и которое прозвано выполнять функции органа дознания, возбуждает менее половины уголовных дел рассматриваемой категории. Вышеизложенное позволяет с уверенностью утверждать, что для проведения оперативно-розыскной деятельности в войсках необходим специальный орган, главной целью которого стало бы выявление и пресечение правонарушений военнослужащих (в том числе нарушений уставных правил взаимоотношений) – военная полиция. Следует при этом отметить, что проект Федерального Закона «О военной полиции» был разработан Комитетом Государственной Думы по обороне еще в 1997 году. Однако неоднократные попытки принять указанный закон не увенчались успехом по причинам, лежащим за пределами нашего исследования. Настоятельная же необходимость скорейшего принятия такого закона очевидна и бесспорна. ^ нашего общества, специфически преломляясь через условия военной службы, находят свое отражение в негативном влиянии на формирование межличностных и межгрупповых отношений военнослужащих по призыву. Не вдаваясь подробно в генезис и сущность указанных противоречий в силу их общеизвестности, хотелось бы отметить, что межнациональные, межэтнические, межрасовые и межрелигиозные противоречия однозначно признаются мировым и отечественным научно-криминологическим сообществом мощнейшими общесоциальными факторами преступности во всем мире. В России же современные тенденции к обострению национальных противоречий имеют крайне неблагоприятный характер. Так, согласно проведенному в июне 1999 года Фондом «Общественное мнение» опросу, 37% россиян придерживаются националистических взглядов. Из них 19% открыто поддерживают националистические идеологемы и 18% являются скрытыми националистами, не решающимися публично утверждать превосходство своей нации над другими1. Межнациональные и межрелигиозные противоречия нашего общества находят свое отражение и в воинской среде, являясь весомыми детерминантами воинской преступности в целом и преступлений в сфере межличностных отношений военнослужащих в частности. По данным К.Д. Нечевина, в 85% случаев правонарушений, связанных с неуставными отношениями, национальности виновного и жертвы не совпадают1. По данным другого исследования, относящегося к началу 90-х годов2, в ходе которого было опрошено 2 тыс. военнослужащих Северного и Балтийского флотов, 21,3% респондентов полагали, что наибольшие предпосылки для межличностных конфликтов в воинских коллективах создают напряженные отношения между воинами разных национальностей. В числе славян такого мнения придерживаются 20,8% опрошенных; из лиц кавказских национальностей - 39,8%. При этом и те, и другие указывают на допущенную к ним социальную несправедливость на межнациональной почве со стороны старослужащих (66,1 и 51,6% соответственно). Межнациональные и межрелигиозные противоречия в воинском коллективе создают предпосылки существования особой неформальной системы воинских отношений с признаками криминальной субкультуры, получившей в обыденной жизни название «землячество» или «групповщина», которая является наиболее «живучим» видом неуставных отношений3. Профилактическая работа командиров и воспитателей часто полностью нивелируется внутригрупповой сплоченностью, основанной на национально-психологических особенностях представителей «земляческих групп», национальных и региональных традициях. «Никакой сержант, не говоря уж о «дедах», не может послать представителя преобладающей национальности на грязную работу»4. Вышеизложенное позволяет сформулировать ряд следующих выводов: 1.Недостатки правового регулирования административного, финансового, материально-технического, научного, информационного, кадрового и других видов обеспечения борьбы с неуставными отношениями занимают одно из центральных мест в причинном комплексе рассматриваемых преступлений. 2. Имеющиеся противоречия уголовного, уголовно-процессуального военно-административного законодательства, отсутствие правовых основ эффективной дисциплинарной власти командира являются мощнейшими факторами нарушения уставных правил взаимоотношений между военнослужащими. Чтобы изменить существующую ситуацию необходимо привести законы в соответствие друг другу и потребностям времени, учитывая все явные и скрытые линии криминальной ситуации. 3. Межнациональные и межрелигиозные противоречия нашего общества, находя свое отражение в воинской среде, обладают повышенной детерминационной силой и высокой общественной опасностью, что свидетельствует о настоятельной необходимости блокирования или, хотя бы, минимизации данных противоречий в воинских коллективах в целях предупреждения преступлений в сфере взаимоотношений военнослужащих. |
Ваша оценка этого документа будет первой.
Ваша оценка:
Похожие:
База данных защищена авторским правом ©MedZnate 2000-2016
allo, dekanat, ansya, kenam
обратиться к администрации | правообладателям | пользователям
allo, dekanat, ansya, kenam
обратиться к администрации | правообладателям | пользователям