Учебное пособие судебно-психологическая и комплексная психолого-психиатрическая экспертиза (по специальности 030301 психология) кафедра юридической психологии
|
|
Скачать 1.09 Mb.
|
|
^
1. Убийство, совершенное в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения (аффекта), вызванном насилием, издевательством или тяжким оскорблением со cтороны потерпевшего либо иными противоправными или аморальными действиями (бездействием) потерпевшего, а равно длительной психотравмирующей ситуацией, возникшей в связи с систематическим противоправным или аморальным поведением потерпевшего, — наказывается ограничением свободы на срок до трех или лишением свободы на тот же срок. 2. Убийство двух или более лиц, совершенное в состоянии аффекта, — наказывается лишением свободы на срок до пяти лет. ^ Умышленное причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью, совершенное в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения (аффекта), вызванного насилием, издевательством или тяжким оскорблением со стороны потерпевшего либо иными противоправными или аморальными действиями (бездействием) потерпевшего, а равно длительной психотравмирующей ситуацией, возникшей в связи с систематическим противоправным или аморальным поведением потерпевшего, — наказывается ограничением свободы на срок до двух лет или лишением свободы на тот же срок. Обе статьи содержат квалифицирующий признак – аффект, или внезапно возникшее сильное душевное волнение, для определения которого и назначается судебно-психологическая экспертиза.
Версия о совершении преступления в состоянии аффекта возникает у следователя или суда при наличии обстоятельств, перечисленных в составе статей 107, 113. Это непосредственно предшествовавшие совершению преступления насилие, издевательство или тяжкое оскорбление со стороны потерпевшего, другие его действия противоправного или аморального характера – угрозы, шантаж, унижение чести и достоинства и т.п., направленные на обвиняемого и вызвавшие его агрессию. Это также наличие между обвиняемым и потерпевшим длительного конфликта, возникшего в связи с систематическим противоправным или аморальным поведением потерпевшего. Внезапность совершения преступления обвиняемым и последующее раскаяние, запамятование им деталей происшедшего, отсутствие сокрытия следов преступления, неожиданность самого факта совершения тяжкого преступления обвиняемым, наряду с другими обстоятельствами, также могут указывать на вероятность аффекта. Основной вопрос, выносимый на разрешение данного вида экспертизы:
В содержании 107-й и 113-й статей УК понятия «аффект» и «внезапно возникшее сильное душевное волнение» употребляются как синонимы. Термин «аффект», таким образом, выступает как уголовно-правовое понятие, имеющее особое, несколько отличное от общепсихологического, наполнение. Уголовно релевантный аффект по смыслу ст.ст.107, 113 соответствует эмоциональным (аффективным) состояниям, которые характеризуются: а) внезапностью возникновения (внезапно возникшее сильное душевное волнение); б) инициированностью противоправным и/или аморальным поведением потерпевшего; в) выраженной глубиной, существенно ограничивающей способность субъекта во время совершения преступления к осознанно-волевой регуляции своего поведения (внезапно возникшее сильное душевное волнение); Современная судебно-психологическая экспертная наука и практика оперирует тремя категориями эмоциональных состояний, отвечающих указанным характеристикам4: - физиологический аффект; - кумулятивный аффект; - выраженное эмоциональное напряжение, оказывающее существенное влияние на сознание и поведение; ^ состояний. Правозначимые аффекты имеют ряд общих психологических признаков, отличающих их от эмоциональных состояний, не влияющих на квалификацию преступления. Во-первых, это трехфазная динамика. В структуре аффектов последовательно наблюдаются доаффективная фаза (или фаза аффективного напряжения), фаза аффективного взрыва и фаза постаффективного истощения (рис.1). Во-вторых, на высоте своего развития, в фазе аффективного взрыва, наблюдается качественное изменение функционирования психики в форме частичного сужения сознания и нарушения произвольной регуляции деятельности. Рассмотрим содержание и особенности этих признаков применительно к отдельным видам аффектов. ^ Вызывается однократным, неожиданным и сверхинтенсивным психотравмирующим воздействием, угрожающим значимым жизненным ценностям личности. Экстремальная стрессовая ситуация усугубляется дефицитом времени на принятие сколь-нибудь приемлемого решения, что нередко порождает ощущение катастрофичности и субъективной безвыходности. В этих условиях, неожиданно для самого субъекта, наступает резкий, неподвластный волевому контролю подъем эмоционального напряжения, переходящий в фазу аффективного взрыва. Первая фаза при физиологическом аффекте непродолжительна, что порой затрудняет выделять в ней очерченные физиологические проявления, характерные для интенсивных эмоций, прослеживать динамику роста аффективного напряжения. Важное диагностическое значение имеют здесь переживания субъекта, восприятие им ситуации как экстремальной, неожиданной, требующей немедленного реагирования.  ^ Вторая фаза сопровождается высвобождением разрушительной агрессии, направленной на лицо - источник стрессовой ситуации. Восприятие ситуации и своих действий в этой фазе отличается неполнотой, фрагментарностью, - в дальнейшем это выражается в частичной амнезии, запамятовании отдельных пространственных и временных характеристик ситуации. Решение принимается импульсивно, без опосредованности ценностно-смысловыми установками, этап борьбы мотивов редуцирован. Агрессивное действие выступает как реактивное, «первое и единственное эмоционально обусловленное решение, в сознании не актуализируются иные возможные выходы из психотравмирующей ситуации».5 В аффекте отсутствует прогноз последствий поведения, выбор способа действия автоматизирован, механистичен – в качестве орудия преступления берется то, что оказывается под рукой и/или является привычным. Эти особенности психической деятельности указывают на сужение сознания субъекта и служат основанием для экспертного вывода о существенном снижении его способности к осознанию и произвольной регуляции поведения. Агрессивные действия отличаются интенсивностью, стремительностью, большой силой, нередко в них проявляются двигательные стереотипии – в криминалистической картине преступления может присутствовать множественность ранений, их однотипность, скученность. Явная избыточность нанесенных ударов может породить у следователя ложную версию о совершении преступления с особой жестокостью. Примечательно, что окончание агрессивных действий обусловлено не внешними, объективными, а внутренними предпосылками – истощением энергетического ресурса. Длительность второй фазы исчерпывается, как правило, считанными минутами, после нее неизбежно наступает фаза постаффективного истощения. Третья фаза физиологического аффекта знаменуется наступлением физической и психической астении. Характерным является ощущение усталости, душевного опустошения, состояние прострации и дезорганизации психической деятельности. Постепенно происходит осознание содеянного, которое нередко воспринимается как чуждое, совершенное не собой. Может появиться жалость к потерпевшему, желание ему помочь. Переживание вины в этот момент редко сопровождается стремлением скрыть следы преступления, избежать ответственности. Напротив, нередко человек сам сообщает о случившемся в правоохранительные органы, или просит об этом других. ^ Аффективное состояние, вызванное длительной психотравмирующей ситуацией. Отличается от физиологического аффекта длительностью первой фазы. Содержательно первая фаза кумулятивного аффекта проявляется в форме затяжного межличностного конфликта, который субъект не в состоянии разрешить в силу ограниченности личностных ресурсов, низкой агрессивности, социальной нормативности, сдержанности, высокого самоконтроля. Попытки такого лица урегулировать ситуацию или имеют лишь кратковременный эффект или вовсе оказываются безрезультатными, вызывая чувство фрустрированности.  ^ Агрессивность, грубость, аморальность поведения другой стороны конфликта, будь то супруг, сосед по коммунальной квартире или сослуживец, возобновляясь вновь и вновь, создают хроническую стрессовую ситуацию, обуславливают накопление негативных переживаний, рост эмоционального напряжения. В этих условиях характерным является формирование различных психологических защит, вплоть до фантазий, содержащих картины расправы с обидчиком, что, конечно, ошибочно рассматривать как свидетельство планирования преступления. Неразрешенность фрустрирующей ситуации, неспособность выйти из нее постепенно истощают психические ресурсы и в ответ на очередной, порой незначительный конфликт, по механизму «последней капли» развивается внезапная аффективная разрядка, наполненная агрессией. «Если при физиологическом аффекте, как непосредственной реакции на разовое психотравмирующее воздействие, выбор действия является первым и единственным, то при кумулятивном аффекте агрессия – субъективно последний и единственный выход из психотравмирующей ситуации»6. Вторая и третья фазы кумулятивного аффекта аналогичны по содержанию и диагностическим признакам с соответствующими фазами физиологического аффекта. ^ Психодинамика данного аффективного состояния во многом аналогична динамике кумулятивного аффекта. Имеет место длительная психотравмирующая ситуация, сопровождающаяся накоплением неотреагированного эмоционального напряжения. Возрастает аффективная обусловленность восприятия ситуации, модифицирующая поведенческий репертуар личности, и без того ограниченный социально-нормативными установками или чертами характера, тормозящими агрессию. Вторая фаза отличительна тем, что не имеет отчетливого взрывного характера, однако наступает субъективно внезапно и так же сопровождается частичным сужением сознания, ограничивающим способность к осознанно-волевому поведению. Агрессивные действия брутальны и безальтернативны. Завершается аффект физическим и психическим истощением.  ^ Диагностика аффекта в состоянии алкогольного опьянения. Все рассмотренные выше виды аффекта могут устанавливаться у лиц, находившихся в момент совершения преступления в легкой степени алкогольного опьянения простой формы (легкой степени соответствует концентрация алкоголя в крови 1-2 промилле, средней - 2-3, тяжелой - свыше 3). При средней и особенно тяжелой степени алкогольного опьянения поведение в большей степени детерминируется влиянием алкогольной интоксикации. При внешней схожести аффективных реакций в состоянии опьянения на уголовно-значимый аффект, искажение восприятия ситуации, нарушение регуляции поведения, возникновение аффективного взрыва происходит здесь по алкогольному, а не личностно-индивидному типу реагирования, что исключает диагностику аффекта как экстремальной, но физиологически нормативной реакции.7
Комплексная психолого-психиатрическая экспертиза решает задачи дифференциальной диагностики нормальных и патологических аффектов, а также диагностики эмоциональных состояний у лиц с пограничными формами психопатологии. ^ Данное состояние, а также клинически сходные с ним «исключительные состояния» имеет трехфазную динамику, взрывной характер нарастания возбуждения. При этом вторая фаза отличается глубоким помрачением сознания с полной дезориентировкой и психомоторным возбуждением. В третьей фазе наступает глубокий сон или состояние глубокой прострации с последующей амнезией в отношении содеянного.8 Состояние патологического аффекта расценивается как «временное психическое расстройство», исключающее вменяемость (в соответствии со ст.21 УК РФ). ^ психопатологии. Аффект в рамках ст.ст. 107, 113 УК РФ, в случае его соответствия основным диагностическим критериям, может устанавливаться у психопатических личностей и лиц с иными формами психической патологии, не исключающей вменяемости. Существенным здесь является установление нетождественности аффективной реакции типу психопатии и проявлениям заболевания. В этом случае отмечается повышенная уязвимость к психотравмирующим воздействиям, высокий уровень кумуляции психической напряженности, утяжеленная форма сужения сознания в фазе аффективной разрядки. В случае же тождественности, однозначности аффективных реакций типу расстройства личности обвиняемого, при всем сходстве этой реакции с феноменологией аффекта, его нельзя расценивать в качестве уголовно-значимого. Возникновение и динамика таких реакций (чаще всего у психопатических личностей возбудимого и истерического круга) происходит по механизму «самовзвинчивания», «попустительства», и отражает во многом привычный для психопата способ поведения в сложной ситуации, детерминированность его реагирования в значительной степени внутренними, а не внешними, воспринимаемыми неодолимыми обстоятельствами. Субъективная внезапность возникновения аффекта как обязательный диагностический признак здесь также отсутствует.
Из постановления о назначении экспертизы. НАЗИЕВ 7 октября 1996 г. из имевшегося у него револьвера произвел 2 выстрела в голову Асламова и убил его, при этом произвел еще 3 выстрела в Варалиева, причинив ему тяжкие телесные повреждения. С места происшествия скрылся, 8 октября 1996 г. явился с повинной. Со слов подэкспертного, материалов уголовного дела и медицинских документов известно следующее. Уроженец Азербайджана, 1963 г.р., старший из 4 детей в рабочей семье. Наследственность психическими заболеваниями, алкоголизмом родителей не отягощена. В школу пошел в 7 лет, закончил 10 кл. общеобразовательной школы. Учился средне, каких либо выраженных увлечений, интереса к какой-либо дисциплине не отмечает. Утверждает, что в еще в школе «был какой-то сердечный приступ, терял сознание», но врачами по этому поводу не наблюдался. Согласно справке Российского нейрохирургического НИИ им. А.Л. Поленова в 1975 г. в течение месяца находился на лечении в отделении травмы нервной системы с диагнозом «Эпилепсия воспалительной этиологии полиморфного типа». История болезни не сохранилась из-за истечения срока давности. После школы работал печатником, рабочим в строительных организациях. В 1982 г. призвался в СА. Перед призывом около месяца находился на обследовании в госпитале г. Баку. «Не хотели призывать, но я настоял, т.к. было стыдно быть не как все». Служил в строительных войсках в г. Москве, где освоил почти все строительные профессии. После демобилизации на родину не вернулся, проживал в N-ске, работал строителем. С 1988 по 1990 г. работал по контракту машинистом-кочегаром в в/ч в ГСВГ. Вернувшись в N-ск, занялся торгово-закупочной деятельностью. Женат с 1990 г., имеет 2-ух дочерей 1993 г.р. Взаимоотношения в семье хорошие. Не судим. Из перенесенных заболеваний отмечает только простудные, ЧМТ, судорожные припадки отрицает. Отмечает, что плохо переносит духоту, укачивается при поездках в легковом автомобиле. Судебно-психиатрическое освидетельствование по настоящему делу установило, что Назиев мог осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими (признан вменяемым). ^ подэкспертный Назиев продуктивному контакту доступен полностью, в беседе держится с чувством собственного достоинства, корректен, расположен к беседе, становясь более открытым и разговорчивым по мере развития контакта. Патопсихологическое исследование когнитивных процессов (внимания, памяти, мышления) выявило их функционирование в нормативных пределах и отсутствие признаков интеллектуальной дефицитарности (таблицы Шульте, «Запоминание 10 слов», «Исключение лишнего», «Метафоры и пословицы», «Пиктограммы»). При исследовании эмоциональной, волевой, личностной сферы выявлено, что характерологический тип близок к сензитивному, психастеничному: типично внутреннее чувство неуверенности и тревожности, ранимость сочетаются с повышенным чувством собственного достоинства, как компенсация этого – неторопливость, склонность к обдумыванию, излишняя застреваемость на проблемах с их внутренним продолжительным переживанием. Анамнестические сведения дают подтверждение экспериментальным данным: в юношеском возрасте пытался гиперкомпенсировать данные черт - сам настоял на призыве в армию («обидно было, что не берут в армию, когда самые двоечники из класса служили», «его не хотели призывать, но он настоял»). Из индивидуально-психологических особенностей выделяется сдержанность и высокий самоконтроль, точность выполнения социальных требований, развитое чувство долга и ответственности перед близкими и друзьями, совестливость при некоторой прямолинейности и однозначности в восприятии нюансов общения, бесхитростность. Личность подэкспертного характеризуется стремлением к конвенциальным (социально одобряемым) формам низким уровнем агрессивности. В структуре личности отсутствует деструктивно-агрессивный радикал, не выявляется внутренней напряженности с легкостью прорыва агрессии вовне, признаков раздражительности и возбудимости (опросник Кеттела, ММРI, тест Розенцвейга, методика Вагнера). Значимым в жизнедеятельности подэкспертного является стремление строить свое поведение в соответствии с культуральными традициями и ожиданиями значимых для себя людей. Сам подэкспертный считает, что всегда стремился быть справедливым и считался уважаемым человеком в своей семье и среди земляков. Выявленные при экспериментально-психологическом обследовании личностные особенности подтверждаются материалами уголовного дела: положительная производственная характеристика, «Видади для меня и для брата был авторитетом. Я никогда не видел, чтобы он с кем-то дрался. Все возникшие споры и конфликты всегда решал мирно. Это спокойный и уравновешенный человек. Если у него с кем-то возникал конфликт, он очень тяжело это переживал» (Назиев М, брат подэкспертного), «Я могу сказать о нем только хорошее. Если когда-нибудь в N-ске среди азербайджанцев возникали ссоры, то мирил всегда Видади. По характеру он очень спокойный человек» (показания Гусейнова), «Я о нем всегда была хорошего мнения» (Асламова, жена убитого), потерпевший Варалиев: «он добрый человек. У нас троих были замечательные отношения». При настоящем обследовании подэкспертный подробно излагает причины и обстоятельства совершенного преступления, трактует их более детально в сравнении с уже имеющимися показаниями в уголовном деле. В свободном рассказе у подэкспертного наблюдаются некоторые языковые затруднения, особенно при описании и формулировании пережитых чувств и своего внутреннего состояния. Пояснил, что был знаком с потерпевшим около 10 лет, отношения были хорошие, «знали родственников друг друга», вместе ездили за товаром в С-Петербург, продавал его товар через свою торговую точку. Начало конфликтных отношений относит к маю 1996 года, когда Асламов неожиданно потребовал возврата денег (500 тыс. руб.) за еще не проданный товар, в пьяном состоянии поздно вечером явился домой к Назиеву и в грубой форме требовал денег. На следующий день забрал в счет долга телевизор, что было крайне неожиданно, обидно и оскорбительно для последнего: «я до последнего не верил в это, думал он пошутил и тут же поставит телевизор на место. По-человечески он поступил неправильно, ведь я его раньше выручал, давал деньги и никогда не брал проценты, не торопил с возвратом. Мне стало плохо, это считается позором, когда у тебя из дома забирают вещь. Я даже оцепенел и ничего не мог сказать». На следующий день вернул Асламову долг и сверх него 300 тыс. руб., попросил вернуть телевизор: «я ждал, чтобы он поскорее принес его, чтобы скрыть эту ситуацию». Скрывая от жены и брата, сослался на то, что телевизор отдал в ремонт. Но Асламов не только не возвращал телевизор, но еще и начал рассказывать об этом инциденте общим знакомым, «люди стали у меня спрашивать об этом, Асламов пропал, мне не показывался на глаза, даже однажды быстро уехал на автомашине от меня. Мне было обидно, он испортил мою репутацию». Впоследствии о случившемся узнал родной брат, который и подарил этот телевизор подэкспертному и родственники, приехавшие к нему в гости. Чувствовал вину перед ними, поскольку они упрекали в том, что допустил такое, был огорчен и расстроен тем, что его брат (Назиев М.) попытался без его ведома забрать телевизор: «ведь я для него был авторитетом, старшим в семье». Кроме того, Варалиев усугублял эти переживания: «если ты не можешь, пусть твои братья разберутся». Считал вмешательство в его проблемы оскорбительным: «это мои проблемы, я сам их решу». Подэкспертный отмечает, что все эти месяцы (до октября) переживал по поводу неразрешенной ситуации, постоянно думал об этом: «после этих слухов ко мне изменилось отношение». 5 октября 1996 г. Варалиев в разговоре с подэкспертным сказал, что «Асламов распространяет обо мне порочащие меня слухи. Говорит, что заберет и мою семью, а не только телевизор, а я бесхребетный и слабовольный человек, буду молчать и ничего не сделаю». Как отмечает подэкспертный, «эти слова были самые ужасные». Последующие два дня нарушился сон, переживал, ездил к Асламову, «чтобы выяснить про эти слухи, телевизор меня уже не интересовал, дело не в нем», но не мог его застать дома. Таким образом, в период, предшествовавший 7 октября 1996г. для подэкспертного сложилась выраженная психотравмирующая ситуация. Назиев субъективно переживал состояние фрустрации, которое имело пролонгированный характер и периодически поддерживалось отрицательной информацией извне (распространение слухов Варалиевым, вынужденный обман родственников, избегание Асламовым встреч, тщетные попытки Назиева встретится с ним). Глубина состояния фрустрации подтверждается невротической фиксированностью подэкспертного на негативных обстоятельствах (нарушение сна, общая непродуктивность и погруженность в себя с неспособностью высказать свои переживания окружающим или принять помощь извне). Состояние фрустрации сопровождалось чувством оскорбленного достоинства, личностного унижения, переживанием угрозы своей положительной репутации, боязни не оправдать ожидания близких. Следует отметить, что для лица сензитивного характерологического типа, к которому относится подэкспертный, ситуация ущемленного достоинства, несправедливости является наиболее непереносимой, наиболее дезорганизующей («слабое звено»). Кроме того, принадлежность подэкспертного к определенной культуральной среде и имеющаяся у него выраженная ориентация на традиции и обычаи усугубляли его переживания в ситуации несоответствия им. 7 октября 1996г. подэкспертный вместе с Гусейновым и Варалиевым разыскали Адамова у него дома, «хотел выяснить у него, правда ли, что он распространяет слухи про семью и про меня. Взял пистолет, но убивать мыслей не было, в последнее время часто носил пистолет при себе». Разговор начинался внешне спокойно. «Вдруг я увидел, что у моего телевизора на кухне Асламова горит красная кнопка. У меня все вскипело, я возмутился – ведь я ему отдал деньги, какое право он имеет не возвращать телевизор и еще пользоваться им». Спросил у Асламова, почему он распространяет слухи, он посмотрел на Варалиева, «тот испуганно затрясся, никто мне не ответил. Асламов сказал, что я тебя боюсь. У меня было бешенство - никаких поводов для этого я не давал. Я понял, что они разыгрывают со мной спектакль, что я как кукла перед ними. От этого мне стало плохо, будто в голову пошел кипяток, все тело начало гореть, руки были белые, попросился в ванную помыться (вегетативные корреляты глубины аффективного возбуждения). Асламов проводил, «когда шел в ванную, держался за стену, чтобы не упасть. Я не узнал свои шаги - как будто в метро стою на ленте и еду (элементы дереализации окружающего и собственного тела). Ополоснул лицо водой, тряслись руки, слышу, они разговаривают на кухне, взбесился – дальше некуда, разыграли со мной спектакль, поиздевались надо мной. От обиды шли слезы, подумал, что нет смысла в жизни от позора». Отмечает, что после этого все произошло очень быстро, выхватил пистолет, зашел на кухню и сразу же после слов «вы сами такие...» стал стрелять. Подэкспертный не помнит сколько раз стрелял в Асламова, Варалиев закричал «и я выстрелил в Варалиева, но зачем, сколько раз и куда - не знаю, я не целился, ничего не чувствовал, мне в тот момент уже было все равно». «Про Гусейнова я в тот момент забыл, не помню, кто когда падал, видел как Варалиев идет на меня, я стреляю в него и мне кажется, что я вижу как летит пуля, как замедленное кино» (высота дереализации и аффективной суженности сознания). Не чувствовал боли от удара по своей голове табуретом, не мог понять когда упал паспорт, «в первые 2-3 секунды не понимал, что произошло, но сразу очнулся как ото сна, увидел кровь и сразу вспомнил, что я стрелял, и что Варалиев ударил меня по голове. Не сразу понял, что убил Асламова, а уже после того как спросил у Гусейнова и увидел лежащего Асламова». На дальнейшие свои действия предъявил запамятование –не помнит, каким образом оказался на улице, сидящим около машины Гусейнова. «Сидел, стоять не мог, ноги были как оторванные, была слабость». Отмечает в своем самочувствии нарастание вялости, слабости, апатии: «как-то было безразлично, не думал о случившемся и о том, что делать дальше, зачем-то попросил довезти до вокзала». На вокзал не пошел, «хотелось просто уйти, спокойствия, быть одному». Через некоторое время, нашел себе спокойное место, спал, проснулся вечером от холода. После сна отмечает улучшение самочувствия, ночью засыпал несколько раз, сидел, «знал, что пойду в милицию, готов был к этому, пистолет не выкидывал, вспомнил все свое детство». При настоящем обследовании сожалеет о последствиях, «меня вынудили, но лучше бы он не умер, зарабатывал бы ему на лечение». Обеспокоен судьбой детей и жены. Считает, что виноват и должен нести наказание. Психологический анализ имеющихся материалов свидетельствует, что в момент совершения икриминируемых деяний подэкспертный находился в состоянии аффекта кумулятивного генеза.. В динамике эмоционального процесса четко выделяется типичная трехфазная динамика течения: фаза кумуляции напряжения; фаза аффективного взрыва с присущей субъективной внезапностью и импульсивностью агрессивных действий с переживанием гнева, ярости, на высоте и в период которых совершены выстрелы; фаза эмоционального и физического истощения, астенизации с постаффективной амнезией (нарушением припоминания содеянного, отдельных своих действий и обстоятельств). В фазе аффективного взрыва имела место достаточная глубина аффективно суженного сознания с нарушением произвольности действий, что выражалось в сконцентрированности исключительно на источнике насилия, заполнении сознания эмоционально насыщенными переживаниями гнева, обиды, оскорбленного достоинства; в фрагментарном, отрывочном восприятии конфликтной ситуации, фиксированности только на наиболее значимых деталях (заметил испуг Назиева А., но не мог вспомнить, как вел себя Гусейнов, сколько сделал выстрелов, в какой момент обронил паспорт); в элементах дереализации («шел как в метро», «пуля как в замедленном кино»), вегетативных сдвигах в самочувствии («кипяток в голову»), снижении чувствительности (игнорирование боли и обращений свидетелей), а также в снижении произвольности действий и одновременном усилении их энергетики (множественность выстрелов, произведенных уже после падения Асламова). О глубине аффективного состояния свидетельствует также полная нехарактерность, чуждость и парадоксальность проявленных агрессивных действий привычным стереотипам поведения и устойчивым личностным особенностям подэкспертного. Контрольные вопросы. 1. Не входит в компетенцию судебно-психологической экспертизы:
2. Характерным признаком завершающей стадии физиологического аффекта является:
3. При назначении судебно-психологической экспертизы эмоциональных состояний правильной является формулировка вопроса:
|
отлично
1
Похожие:
База данных защищена авторским правом ©MedZnate 2000-2016
allo, dekanat, ansya, kenam
обратиться к администрации | правообладателям | пользователям
allo, dekanat, ansya, kenam
обратиться к администрации | правообладателям | пользователям