Н. Ю. Горбунова, Н. П. Паштаев, Н. А. Поздеева
|
|
Скачать 2.49 Mb.
|
|
Интеграция духовности и психотерапии. Список литературы О.а. морозова, и.к. кузьмин Н.и. румянцева |
Духовность, вера и религия в системе психотерапевтических ресурсов личности Республиканский психоневрологический диспансер (психотерапевтический центр), Чувашский государственный университет им. И.Н.Ульянова, Чебоксары В условиях высокого уровня технологизации современной жизни интеллект как высшее проявление разумности представляется многим как единственное средство преодоления накопившихся противоречий и организации благополучной общественной и индивидуальной жизни. Вместе с тем на протяжении многих столетий весомую роль в жизни человечества играют духовность, вера, религия. Более того, они неоднократно доказывают свою способность эффективно воздействовать на душевное состояние человека. Сегодня в научных кругах гораздо меньше сомнений по поводу того, что процесс духовного совершенствования человека может непосредственно отражаться на клинике и течении психических расстройств, а потому более глубокий анализ терапевтических ресурсов религии представляется своевременным и актуальным. Считается, что духовность и религия относятся к числу наиболее важных факторов, которые помогают структурировать опыт, взгляды, ценности, поведение человека, его отношение к болезни [28]. До недавнего времени вклад духовного мировоззрения и религиозных убеждений в клинические проявления психических и поведенческих расстройств в психиатрии недооценивался, несмотря на очевидность того, что религиозные взгляды и духовность семьи во многом определяют ее основы, начиная с отношения к браку и заканчивая вопросами воспитания детей [26, 33]. Основополагающая роль духовных факторов в жизни многих детей и семей ставит вопрос о важности рассмотрения этой темы, т.к. ее понимание открывает перспективы значительного клинического улучшения во многих случаях лечения психических расстройств [22]. Именно поэтому современное состояние проблемы вызывает критику со стороны ученых и практиков. Направленность традиционных терапевтических подходов исключительно на материалистически-биологические критерии не может удовлетворить все потребности человека [2] и охватить весь спектр многогранных проявлений личности. Напротив, интеграция духовно-религиозных и социокультурных компонентов в единую систему значительно уменьшает сроки лечения у больных, в жизни которых духовно-культурные факторы играют важную роль. Такой результат получен Razali с соавт. в ходе анализа 203 клинических случаев терапии тревожных и депрессивных расстройств [39]. Чуть позже E.Sublette и B.Trappler [44] на примере работы с ортодоксальными евреями обосновывают важность учета культурно-религиозных аспектов лечения психических расстройств. В работе с жертвами психотравмирующих событий религиозные аспекты могут занимать центральное место в плане конструирования осмысленной оценки пережитого опыта и определения фокуса для психотерапевтической интервенции [35]. Не менее остро стоят экзистенциальные проблемы, связанные со смыслом жизни, у ветеранов боевых действий. Их религиозная вера и ощущение благополучия, обеспечиваемое ею, находятся в зоне риска, в связи с чем вопросы духовности занимают ключевое место в процессе лечения посттравматического стрессового расстройства (ПТСР) [15]. Одни исследователи считают, что если религиозность человека определяется его приверженностью к традициям и обрядам какой-либо конфессии, то духовность предполагает взгляды, убеждения, опыт и поступки, отражающие отношения человека с высшим разумом или мирозданием [18, 19]. Другим авторам духовность представляется в виде двухкомпонентной структуры, состоящей из религиозных взглядов и духовного благополучия [6]. Взаимосвязь понятий духовности и религиозности, часто трактуемая авторами как свидетельство их полной идентичности, нередко приводит к путанице в толковании. Некоторые рассматривают духовность как понятие, соответствующее личностному измерению смысла жизни, проявляющееся рефлексией и религиозным мышлением, но никоим образом не ограничиваемое исключительно религиозностью [32]. В то же время отмечается поразительное сходство характеристик сложившейся религиозности, производных различных источников развития эго-идеала и суперэго, отражающих доминирование любви над ненавистью, либидо над влечением к смерти, как признаком психологического здоровья и зрелости, с одной стороны, и характеристикой божественности в религиях иудео-христианской традиции - с другой. В свете подобных представлений важной клинической задачей психотерапевта представляется исследование пределов доступности религиозности пациентам как обдуманного стремления к четкой системе морально-этических норм. Психотерапия в таком случае призвана помочь больному освободиться от формальных религиозных обязательств как проявлений защитной рационализации ненависти и деструктивности, направленных против себя или окружающих [24]. Социокультурные факторы, определяющие функционирование личности в обществе, тесно связаны с системой его духовно-экзистенциальных ценностей. Так, исследование результативности лечения психических расстройств в Индии в рамках распространенных здесь подходов – аюрведической (местной) психиатрии, аллопатической (западной) психиатрии и религиозного целительства – свидетельствует, что улучшение наблюдается при использовании всех подходов. Каждый вид терапии оценивается больными либо как эффективный, либо как неэффективный, что подтверждает тезис о том, что любой больной может найти тот вид лечения, который дает наилучший для него результат [20]. Культурные различия в системе духовных убеждений закономерно приводят к различиям в эффективности лечения. Так, имеются данные о том, что в незападных культурах частота полного выздоровления после транзиторных функциональных психозов в десять раз больше, чем в западных. Возможным объяснением может быть допущение, что эгоцентризм и отрицание духовного происхождения психозов в западных культурах приводят к их лечению как необратимых биогенетических заболеваний мозга, а не как излечимого духовного недуга [9]. Многие исследователи находятся в поисках ответа на вопрос: Что может лежать в основе позитивного влияния духовности и религии на психическое состояние и поведение пациента? По мнению D.A.Carone, D.F.Barone [8], религиозные убеждения представляют собой важную часть культуры пациента независимо от степени их осознанности. Психологические теории о социальных и когнитивных процессах определяют функции религиозных представлений в механизмах реализации копинг-стратегий, а также их роль в терапии. Например, считается, что верующие более склонны к быстрым эвристическим суждениям, нежели к формальному процессу сбора информации. Внутригрупповые предубеждения закрепляют у них подобные взгляды и защищают от восприятия опровергающей информации. Во многих религиях проповедуются идеи прощения, которые очень востребованы при разрешении конфликтов. Еще одним адаптивным религиозным фактором является непреходящая вера в духовное соединение [8]. По мнению Р.М. Грановской [1], именно религия помогает человеку увидеть новые значимые цели в своем внутреннем мире. Как показывает опыт семей христиан-католиков, духовность, являясь позитивным копинг- ресурсом, способствует использованию широкого спектра реакций, направленных на управление раздражением, - от простого самоконтроля до осознанного выражения собственного гнева. Религиозные убеждения и опыт позволяют участникам конфликтной ситуации ощутить за счет рефлексии большую ответственность за собственное поведение. Если женщины начинают перенаправлять свою агрессию от супруга к Богу, где она дезактуализируется, то мужья чаще предпочитают избегать конфликтов и проявления раздражения. Можно сказать, что взаимоотношения в семье верующих напрямую отражают их взаимоотношения с Богом, а изменения в одной из систем последовательно приводят к изменениям в другой [29]. Религиозные взгляды протестантов представляют важный ресурс для клинической работы, поскольку служат защитными факторами от депрессии, девиантного поведения, других нарушений. Психотерапевт, работающий с протестантской семьей, должен обязательно принимать во внимание особенности ее религиозного мировоззрения [30]. По данным E.Sublette и B.Trappler [44], религиозность больного и его семьи служит защитным механизмом, способствующим рационализации и скрытому влиянию, что отражается в клинической картине заболевания, ходе терапевтической интервенции и реакциях переноса и контрпереноса. На основе собственных результатов они выделяют культурно-адаптивные и неадаптивные варианты поведения для ортодоксального сообщества. Обобщая опыт психотерапии в контексте различных культур, N.Black [5] приходит к очевидному заключению, что духовные учения могут позитивно воздействовать на лечение одновременно с психотерапией, а улучшение функционирования пациента закономерно сопровождается его духовным ростом. В соответствии с тем, что духовность человека часто отражает способность реализовывать адаптивные стратегии совладания, ее недооценка предполагает высокий риск развития дезадаптивных состояний. Так, изучение особенностей ПТСР у ветеранов военных действий свидетельствует, что частота их обращения за психотерапевтической помощью связана с интенсивностью снижения религиозной веры и ростом ощущений вины, воспоминаниями о вынужденных убийствах и невозможности предотвратить гибель товарищей. Именно эти переживания, а не собственно симптомы ПТСР или нарушения социального функционирования являются основной причиной обращения больных данного контингента за медицинской помощью [15]. В такой ситуации именно устойчивая система веры является важным предиктором положительного результата психотерапии. Непоколебимость в религиозных убеждениях при ПТСР служит ключевым копинг-ресурсом, на который можно опираться в процессе психотерапии [7]. Религиозные убеждения, наряду с юмором, когнитивным переструктурированием и использованием воображения, являются наиболее предпочитаемыми копинг-стратегиями и у подростков [12, 37]. Вовлеченность детей и подростков в духовную жизнь в форме посещения церкви способствует снижению стрессовых воздействий и возникновению психологических проблем. Церковь является для них центрообразующей структурой жизни, объединяя в себе множество функций и способствуя положительному направлению развития [10]. Продолжение соблюдения религиозных обрядов пожилыми людьми, перенесшими смерть супруга, также является весомым фактором, способствующим преодолению дезадаптивных состояний, в частности депрессии [47]. Иными словами, связь религиозных копинг-стратегий с высокими показателями адаптивности вызывает все меньше сомнений, однако остается неясным, какую роль в этом процессе играют религиозно-духовные предпочтения и интенсивность религиозно-духовных практик [37]. Позитивная роль религиозных копинг-стратегий имеет помимо психологических механизмов конкретные физиологические корреляты. Исследователи отмечают существование определенной связи между духовностью и физиологическими показателями организма. Этот спектр довольно широк: от такого вполне объяснимого феномена, как уменьшение числа случаев поведения, связанного с риском для здоровья у посещающих церковь, до такого неоднозначного феномена, как дистантное влияние молитвы на течение физиологических процессов и состояние здоровья [34]. В литературе описано положительное воздействие иудео-христианских обрядов и медитации на артериальное давление и иммунные функции [41]. Более детальные исследования показывают, что состояние иммунитета напрямую связано с тем значением, которое придается самим больным духовно-религиозным вопросам, отражающимся, в частности, в частоте посещений им религиозной службы [42]. В то же время степень удовлетворенности жизнью больше зависит от «глубины» веры, чем от формальной религиозности. Выраженность этих характеристик прямо пропорциональна возрасту, причем женщины проявляют большую религиозность, чем мужчины [3]. Важным моментом в изучении духовно-религиозных аспектов психотерапии является определение доминирующих мнений специалистов по этим вопросам. Согласно исследованию, проведенному в США, большинство медиков одобряют использование молитвы в качестве оздоровительной практики, однако ожидания большего успеха связываются ими с медитацией. Профессионалы более старшего возраста часто сами прибегают к медитации, поэтому склонны рекомендовать именно ее своим больным [40]. Позитивное влияние духовности в работе медицинского работника может также проявляться в том, что восприятие специалистом себя в качестве верующего существенно снижает уровень его эмоционального сгорания [23]. В Австралии 43% психиатров-геронтологов причисляют себя к верующим, религиозные обряды регулярно совершает каждый четвертый, существование связи между религией и психическим здоровьем допускают 85% всех опрошенных врачей. 64% австралийских психиатров-геронтологов при необходимости направляют больных к священникам, так как считают, что религиозные вопросы чрезвычайно важны в лечении пожилых больных [36]. Исследование отношения психотерапевтов и психологов Франконии (Северная Бавария, Германия) к религиозным аспектам лечения психических расстройств показывает, что около трети из них не принадлежит ни к одной конфессии, причем доля неверующих мужчин достоверно больше, чем женщин. Католики проявляют большую лояльность к церкви и большую открытость к религии в целом. Каждый пятый психолог молится за своих пациентов. Среди психоаналитиков число неверующих не меньше, чем среди психотерапевтов других направлений, но они характеризуют роль религии как менее значимую. Многие психотерапевты готовы в случае необходимости консультировать и священнослужителя. Обобщенные результаты исследования показывают наличие связи между субъективным отношением психотерапевта к религии и умением использовать фактор религии в психотерапевтической практике [11]. Несмотря на то, что религия чаще воспринимается как источник душевного комфорта, существуют определенные проблемы, связанные с наличием или отсутствием религиозных убеждений. В частности, у зависимых в ходе групповых встреч в рамках 12-шаговой программы реабилитации наибольшее сопротивление вызывают именно религиозные аспекты [25]. Религиозное напряжение может возникать из-за трудностей религиозной жизни и соответствовать высокому уровню депрессии и суицидальной готовности вне зависимости от уровня религиозности и степени религиозного комфорта. Депрессия в таких случаях сопровождается ощущением отчужденности от Бога и межличностными конфликтами религиозной тематики. Суицидальные тенденции, с одной стороны, соотносятся с религиозным страхом и ощущением вины в особенности с убежденностью в совершении непростительного греха. С другой - религиозное напряжение характеризуется присутствием большей заинтересованности в обсуждении религиозных вопросов в ходе психотерапии. Можно сказать, что религиозное напряжение считается потенциально важным индикатором наличия психологического дистресса [13]. К негативным эффектам религиозных убеждений можно отнести аверсивный контроль в целях развития конформности, а также формирование экстернального локуса контроля. В качестве сравнения следует отметить, что в психотерапии, напротив, практикуется ориентация на саморазвитие, которое может привести пациента к определенному уровню компетентности, позволяющему изменить собственную жизнь и реально управлять ею [8]. При выраженных психических расстройствах, в частности при шизофрении, сопровождающейся химической зависимостью и суицидальными попытками, религия не всегда оказывает позитивное влияние. В то же время религия может быть как частью проблемы, так и составляющей процесса выздоровления, так как способствует уменьшению проявлений психопатологии и активизирует адаптивные стратегии совладания [31]. Анализ литературы показывает, что некоторые клиницисты убеждены в нежелательности сбора информации, связанной с религией, духовностью, мировоззрением, так как он усложняет и без того непростые задачи лечения [22]. Однако гораздо большее число психотерапевтов придерживается иной точки зрения. Необходимость оценки состояния духовно-религиозного мировоззрения с тщательным соблюдением этических норм и правил подчеркивается не только в отношении верующих [45], пожилых, тяжелобольных [32, 47], но и в отношении детей, подростков, всей семьи [43, 46]. Оценка духовно-религиозного мировоззрения семьи позволяет определить, являются ли данные факторы эффективным ресурсом в психотерапии или дополнительным источником, негативно влияющим на текущую проблему [33]. Оценка состояния духовной сферы пациента является одним из основных критериев психотерапевтической компетентности специалиста. Подобно исследованию глубинных измерений личностного опыта, интегрирование духовно-религиозных измерений жизни пациента в психотерапевтический процесс требует высокого профессионализма, глубоких знаний, практических навыков и тщательной подготовки в рамках биопсихосоциальной модели. Процесс исследования духовной сферы должен быть психотерапевтически нейтральным, сопровождаться искренним уважением и живым интересом к жизни пациента, в особенности в случае выявления значимых различий во взглядах [27]. Одной из возможных сфер таких несовпадений может быть различное отношение к религиозной и терапевтической дисциплине в конфессиях, что этически вполне допустимо и может рассматриваться как мощный косвенный фактор формирования переноса [27]. В связи с этим специалисты, использующие фактор духовности в работе, призваны всерьез задуматься над тем, когда начинать обсуждать данные проблемы, как и в каких пределах их рассматривать и, наконец, в каких случаях направлять пациента к священнику [22]. ^ Большое смыслообразующее значение духовности и экзистенциального благополучия обусловливает необходимость интеграции духовно-экзистенциальных характеристик пациента в психотерапевтический процесс. Актуальность дальнейших исследований в этом направлении для определения культурозависимых различий в содержании и выражении измерений смысла жизни в различных религиях и философиях вполне очевидна [32]. Анализ современной литературы, содержащей сообщения об опыте подобной интеграции, показывает, что такие попытки предпринимаются не первое десятилетие. Так, христианские взгляды на покаяние в начале XX века дали толчок к развитию психотерапевтических групп в Великобритании, США и Канаде. В период между двумя мировыми войнами там получили широкое распространение идеи об освобождении от греха через внешний мир, когда психологический индивидуализм сознательно приносится в жертву интересам группы. Данная концепция послужила моральной основой для возникновения движения «Анонимные алкоголики», а также других многочисленных групп [14]. Религиозный подход является одним из шести видов психосоциальной интервенции, предложенных японскими специалистами, работающими с терминальными больными при онкологических заболеваниях [21]. Сегодня создаются специальные программы лечения для хронических и терминальных больных, где духовность выступает в качестве важного психотерапевтического фактора [32]. Поскольку страдающие пациенты сталкиваются с острой необходимостью пересмотра отношения к жизни, это наделяет психотерапевта уникальными терапевтическими возможностями. Больные с религиозным мировоззрением часто продолжают бороться независимо от того, заботится ли о них Бог или, по их мнению, он насылает им боль. Пациенты с атеистическим мировоззрением также находятся в поисках смысла жизни, но они отвергают ответы, предлагаемые им традиционными авторитетами. Больные с неустоявшимся или амбивалентным мировоззрением могут ждать от психотерапевта помощи в выслушивании, понимании или ориентирах [38]. В качестве возможных направлений интеграции религиозных традиций и теории психотерапии J.V. Gau предлагает христианскую духовность и теорию объектных отношений. Эпистемология гештальта как метода может быть использована, на его взгляд, для облегчения понимания «христианского мифа» [17]. Метод духовной генограммы, применяемый в семейной и супружеской психотерапии, во многом проясняет религиозную ситуацию среди нескольких поколений, помогает пациентам ощутить духовное наследие своей семьи, исследовать пути воздействия этого опыта на актуальные вопросы семейно-супружеских взаимоотношений [16]. D.Berry [4] приводит обоснования использования религиозной психотерапии - терапевтического подхода, нацеленного на выделение и использование в работе с психологическими проблемами пациента его религиозных взглядов. Религиозная психотерапия, по его мнению, является клинически эффективным и отвечающим требованиям стандартов методом лечения, особо призванным к применению в амбулаторных условиях в отношении больных с тревожными и депрессивными нарушениями [4]. Более оправданными в терапевтическом и этическом плане могут быть усилия по синтезу духовных подходов психотерапии, базирующихся на внимании к личности, а не болезни, восприятии работы как призвания, стремлении к эмпатическому взаимопониманию пациента и специалиста [27]. Таким образом, значение духовного мировоззрения и религиозных убеждений для лечения психических и поведенческих расстройств явно недооценивается. Учет особенностей духовного мировоззрения пациента и его семьи помогает адекватному использованию этой сферы в качестве психотерапевтического ресурса, успешность его связана с субъективным отношением специалиста к религии. Длительная история попыток непосредственной интеграции религии в психотерапию показывает, что этот процесс не завершен, проблематичен, так как требует соотнесения различных, нередко взаимоисключающих, взглядов и позиций. ^ 1. Грановская Р.М. Психология веры. СПб.: Речь, 2004. 576 с. 2. Пезешкиан Х. Восемь лет в стране чудес – опыт европейского психотерапевта и взгляд в будущее // Вопр. ментальной мед. и экол. 2000. Т.6. № 1. С. 56-57. 3. Bergan A., McConatha J.T. Religiosity and life satisfaction // Activ. Adapt. Aging. 2000. Vol. 24, № 3. P. 23-34. 4. Berry D. Does religious psychotherapy improve anxiety and depression in religious adults? A review of randomized controlled studies // Int. J. Psychiatr Nurs. Res. 2002. Vol. 8. Р.875-890 5. Black N. Hindu and Buddhist children, adolescents, and families // Child. Adolesc. Psychiatr. Clin. N. Am. 2004. Vol. 13, № 1. P. 201-220. 6 Breitbart W. Spirituality and meaning in supportive care: spirituality- and meaning-centered group psychotherapy interventions in advanced cancer // Support. Care Cancer. 2002. Vol. 10, № 4. Р.272-280. 7. Brune M. et al. Belief systems as coping factors for traumatized refugees: a pilot study // Eur. Psychiatry. 2002. Vol. 17, № 8. Р. 451-458. 8. Carone D.A., Barone D.F. A social cognitive perspective on religious beliefs: their functions and impact on coping and psychotherapy // Clin. Psychol. Rev. 2001. Vol. 21, № 7. Р.989-1003. 9. Castillo R.J. Trance, functional psychosis, and culture // Psychiatr. 2003. Vol. 66, № 1. P.9-21. 10. Cook K.V. You have to have somebody watching your back, and if that’s God, then that’s mighty big: the church’s role in the resilience of inner-city youth // Adolescence. 2000. Vol.35, № 140. Р.717-730. 11. Demling J.H. et al. Psychotherapy and religion: a survey of Northern Bavarian psychotherapists // Psychother. Psychosom. Med. Psychol. 2001. Vol. 51, № 2. Р.76-82. 12. Elad P. et al. A jeep trip with young adult cancer survivors: lessons to be learned // Support. Care Cancer. 2003. Vol. 11, № 4. Р.201-206. 13. Exline J.J. et al. Guilt, discord, and alienation: the role of religious strain in depression and suicidality // J. Clin. Psychol. 2000. Vol. 56, № 12. Р.1481-1496. 14. Falby A. The modern confessional: Anglo-American religious groups and the emergence of lay psychotherapy // J. Hist. Behav. Sci. 2003. Vol. 39, № 3. Р.251-267. 15. Fontana A., Rosenheck R. Trauma, change in strength of religious faith, and mental health service use among veterans treated for PTSD // J. Nerv. Ment. Dis. 2004. Vol. 192, № 9. Р.579-584. 16. Frame M.W. The spiritual genogram in family therapy // J. Marital. Fam. Ther. 2000. Vol. 26, № 2. Р.211-216. 17. Gau J.V. The gestalt of emptiness/receptivity: Christian spirituality and psychotherapy // J. Pastoral. Care. 2000. Vol. 54, № 4. Р.403-409. 18. Goldfarb L.M. et al. Medical student and patients attitudes toward religion and spirituality in the recovery process // Am. J. Drug Alcoh. 1996. Vol. 22. P.549-561. 19. Grimm D.W. Therapist spiritual and religious values in psychotherapy // Couns. Values. 1994. Vol. 38. P.154-164. 20. Halliburton M. Finding a fit: psychiatric pluralism in south India and its implications for WHO studies of mental disorder // Transcult. Psychiatry. 2004. Vol. 41, № 1. Р. 80-98. 21. Hirai K. et al. Professionally perceived effectiveness of psychosocial interventions for existential suffering of terminally ill cancer patients // Palliat. Med. 2003. Vol. 17, № 8. Р. 688-694. 22. Josephson A.M. Formulation and treatment: integrating religion and spirituality in clinical practice // Child. Adolesc. Psychiatr. Clin. N. Am. 2004. Vol. 13, № 1. Р.71-84. 23. Kash K.M. et al. Stress and burnout in oncology // Oncology. 2000. Vol. 14, № 11. Р.1621-1633. 24. Kernberg O.F. Psychoanalytic perspectives on the religious experience // Am. J. Psychother. 2000. Vol. 54. № 4. Р.452-476. 25. Laudet A.B. Attitudes and beliefs about 12-step groups among addiction treatment clients and clinicians: toward identifying obstacles to participation // Subst. Use. Misuse. 2003. Vol. 38, № 14. Р.2017-2047. 26. Lipe A.W. Beyond therapy: music, spirituality, and health in human experience: a review of literature // J. Music. Ther. 2002. Vol. 39, № 3. Р.209-240. 27. Lomax J.W et al.Ethical considerations in the integration of religion and psychotherapy: three perspectives // Psychiatr. Clin. North. Am. 2002. Vol. 25, № 3. Р. 547-559. 28. Lukoff D. et al. Transpersonal psychology research review: Psychoreligious dimensions of healing // J. Transpers. Psychol. 1992. Vol. 24. P. 41-60. 29. Marsh R., Dallos R. Roman Catholic couples: wrath and religion // Fam. Process. 2001. Vol. 40, № 3. Р.343-360. 30. Mercer J.A. The Protestant child, adolescent, and family // Child. Adolesc. Psychiatr. Clin. N. Am. 2004. Vol. 13, № 1. Р.161-181. 31. Mohr S., Huguelet P. The relationship between schizophrenia and religion and its implications for care // Swiss. Med. Wkly. 2004. Vo1. 34, № 25-26. Р.369-376. 32. Moller A., Reimann S. Spirituality and existential well-being as topics of research in medical psychology and psychiatry // Fortschr. Neurol. Psychiatr. 2003. Vol. 71, № 11. Р.609-616. 33. Moncher F.J., Josephson A.M. Religious and spiritual aspects of family assessment // Child. Adolesc. Psychiatr. Clin. N. Am. 2004. Vol. 13, № 1. Р.49-70. 34. Moss D. The circle of the soul: the role of spirituality in health care // Appl. Psychophysiol. Biofeedback. 2002. Vol. 27, № 4. Р.283-297. 35. Ogden C.J. et al. Narrative themes in responses to trauma in a religious community // Cent. Afr. J. Med. 2000. Vol. 46, № 7. Р.178-184. 36. Payman V. Do psychogeriatricians “neglect” religion? An antipodean survey // Int. Psychogeriatr. 2000. Vol. 12, № 2. Р.135-144. 37. Pendleton S.M. et al. Religious/spiritual coping in childhood cystic fibrosis: a qualitative study // Pediatrics. 2002. Vol. 109, № 1. Р.8. 38. Peteet J.R. Putting suffering into perspective: implications of the patient’s world view // J. Psychother. Pract. Res. 2001. Vol. 10, № 3. Р. 187-192. 39. Razali S.M. et al. Religious-sociocultural psychotherapy in patients with anxiety and depression // Aust. N. Z. J. Psychiatry. 1998. Vol. 32, № 6. P. 867-872. 40. Schoenberger N.E. et al. Opinions and practices of medical rehabilitation professionals regarding prayer and meditation // J. Altern. Complement. Med. 2002. Vol. 8, № 1. Р.59-69. 41. Seeman T.E. et al. Religiosity/spirituality and health. A critical review of the evidence for biological pathways // Am. Psychol. 2003. Vol. 58, № 1. Р.53-63. 42. Sephton S.E. et al. Spiritual _expression and immune status in women with metastatic breast cancer: an exploratory study // Breast. J. 2001. Vol. 7, № 5. Р.345-353. 43. Sexson S.B. Religious and spiritual assessment of the child and adolescent // Child. Adolesc. Psychiatr. Clin. N. Am. 2004. Vol. 13, № 1. Р.35-47. 44. Sublette E., Trappler B. Cultural sensitivity training in mental health: treatment of Orthodox Jewish psychiatric inpatients // Int. J. Soc. Psychiatry. 2000. Vol. 46, № 2. P.122-134. 45. Webb T.E. Crisis of faith vs. spiritual cry of distress // Int. J. Emerg. Ment. Health. 2004. Vol. 6, № 4. Р.217-222. 46. Wendel R. Lived religion and family therapy: what does spirituality have to do with it? // Fam. Process. 2003. Vol. 42, № 1. Р.165-179. 47. Williams J.R. Depression as a mediator between spousal bereavement and mortality from cardiovascular disease: appreciating and managing the adverse health consequences of depression in an elderly surviving spouse // South. Med. J. 2005. Vol. 98, № 1. Р.90-95. УДК 616.8 (091) (470.344) © Коллектив авторов, 2006 Поступила 19.06.05 г. ^ М.Ф. ЯКИМОВА, Д.А. ШАРОВ ИСТОРИЯ КАФЕДРЫ НЕВРОЛОГИИ ЧУВАШСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО УНИВЕРСИТЕТА Чувашский государственный университет им. И.Н.Ульянова, Чебоксары Преподавание нервных болезней в Чувашском государственном университете имени И.Н. Ульянова (ЧГУ) началось 9 февраля 1971 г. на кафедре нормальной физиологии (заведующий кафедрой – доктор медицинских наук, профессор В.С. Куприянов). Преподавание ведется по направлениям: клиническая неврология, медицинская психология, нейрохирургия. Преподавателем на условиях почасовой оплаты приглашается врач-невролог И.К. Кузьмин. С 1972 г. он ассистент этой же кафедры. В 1974 г. И.К. Кузьмин защищает кандидатскую диссертацию на тему «Особенности церебральной гемодинамики при нейрососудистых синдромах у больных хроническим холециститом». С 1977 г. работает в должности доцента курса, с 1979 г. – заведующим курсом нервных болезней. В центре внимания доцента И.К. Кузьмина находится проблема эпидемиологии наследственных заболеваний нервной системы и рассеянного склероза. Им опубликовано 146 научных работ, 24 методических указания, рекомендации, учебные пособия. С 1973 г. на кафедре на условиях почасовой оплаты трудится врач-невролог М.Ф. Якимова. С 1981 г. М.Ф. Якимова работает в должности ассистента курса нервных болезней, с 1991 г. – доцента. В 1976 г. М.Ф. Якимова защищает кандидатскую диссертацию. Диссертационная работа М.Ф. Якимовой «Лихорадочная реакция и плеоцитоз при внутримозговом введении экзогенных пирогенов бактериальной и вирусной природы» посвящена центрогенным механизмам патоленеза лихорадочной /температурной/ реакции в ответ на появление в организме пирогенов. Исследование проведено в условиях хронического эксперимента с выполнением нейрохирургических и стереотаксических операций канюлирования ликвороносных путей головного мозга /Ш-го, боковых желудочков, а также большой цистерны мозга для введения пирогенов и взятия ликвора для анализов. Впоследствии М.Ф. Якимова исследует проблему диагностики и лечения лейкоэнцефалита в Чувашии. Выходят её работы «Случай диагностики лейкоэнцефалита Шильдера в Чувашии» (1988), «Демиелинизации в нейрохирургической практике» (1992). В круг научных интересов доцента М.Ф. Якимовой входят темы: лечение рассеянного склероза и паркинсонизма в республике, диагностика и лечение вторичных менингоэнцефалитов и других воспалительных заболеваний нервной системы, включая туберкулезные поражения, в том числе спинальные формы туберкулезного менингита (публикаций, затрагивающих тему туберкулеза спинного мозга, в неврологической литературе 80-90-х гг. почти не прослеживалось). Обобщает и публикует материал по диагностике опухолей спинного мозга в ЧР. Проводит анализ лечения больных с компрессионной стадией поясничного остеохондроза /грыж дисков/. Выявлены явные дефекты ведения этих больных на поликлиническом и даже стационарном этапах. Проанализированы результаты хирургического удаления грыж поясничных дисков методом флавотомии, который показал малую эффективность их частичного удаления и даже большую эффективность квалифицированного консервативного лечения. Составлен и рекомендован практическим врачам стандарт консервативной терапии. Работая с 1978 г. в нейрохирургии, М.Ф. Якимова осваивает такие разделы хирургической неврологии, как нейроонкология, нейротравматология, нейрорентгенология, нейрореаниматология, а также нейрохирургия детского возраста, эпилепсия и сосудистые заболевания головного мозга. В 1974 г. при кафедре нормальной физиологии организуется курс нервных болезней, заведующим которого избран доктор медицинских наук, профессор И.С. Ерхов. Он возглавляет курс до 1979 г. Будучи опытным преподавателем, профессор поднимает преподавание неврологии на высокий уровень, много времени уделяя проведению практических занятий. И.С. Ерхов вводит преподавание медицинской генетики, сделав этот предмет экзаменационной дисциплиной, читает лекции, ведет практические занятия. Вместе с проф. Залетаевой И.С. Ерхов выпускает методические указания по медицинской генетике. При нем на курсе активно издается учебно-методическая литература, в том числе по программированному контролю, разрабатывается схема написания истории болезни. Квалифицированный невропатолог-клиницист, И.С. Ерхов с первых дней работы в республике активно включается в лечебно-диагностический процесс всех неврологических отделений города и Республиканской клинической больницы (РКБ), проводит регулярные плановые и экстренные консультации. Значительно повышается уровень работы клинико-анатомических разборов на патологоанатомических конференциях. В первый же год работы в Чувашии профессор объединяет неврологов города и республики вокруг решения проблемы цереброваскулярная патология и наследственно дегенеративные заболевания нервной системы. Итогом этой работы становятся сообщения на обществе, а также совместные с практическими врачами публикации. И.С.Ерхов активизирует работу общества неврологов, придав ему именно научное направление, значительно расширяет и углубляет тематику работ. За годы существования курса нервных болезней сотрудниками подготовлено много специалистов-неврологов для лечебных учреждений ЧР, которые успешно трудятся и в настоящее время. В 1989 г. на курс нервных болезней на условиях почасовой оплаты принята врач-невролог О.А. Морозова. В 1994 г. она занимает должность ассистента курса, с 1996 г. доцента. Ею защищены диссертации: в 1996 г. кандидатская на тему «Клинико-физиологическая характеристика больных цереброваскулярной недостаточностью на разных стадиях артериальной гипертензии»; в 2000 г. докторская на тему «Нейро- и гемодинамические соотношения в патогенезе хронической гипертонической энцефалопатии и принципы их коррекции». В октябре 2000 г. в ЧГУ организуется кафедра нервных болезней. Заведующей кафедрой избирается доктор медицинских наук, профессор О.А. Морозова. С 2002 г. она член-корреспондент ЕА АМН. Профессором опубликовано более 120 научных работ, включая монографии, учебные пособия, конспекты лекций, отдельные главы по неврологии (с соавторами). На кафедре развиваются новые направления научно-исследовательской работы по сосудистой патологии нервной системы. Продолжаются научные разработки и более ранних проблем неврологии – наследственных болезней и рассеянного склероза. В 2001 г. на кафедре неврологии открыта клиническая ординатура по специальности «Нервные болезни». В сентябре 2004 г. на кафедру неврологии приходит Д.А. Шаров. Выпускник ЧГУ, он в декабре 2004 г. успешно защищает кандидатскую диссертацию на тему «Клинико-эпидемиологическая характеристика рассеянного склероза в ЧР» (научный руководитель – член-корреспондент ЕА АМН, доктор медицинских наук, профессор О.А. Морозова). Научно-исследовательской деятельностью молодой ученый занимается с 2001 г. Ещё будучи студентом 5 курса, Д.А. Шаров был удостоен звания лауреата 2-го Международного конгресса студентов, молодых ученых и специалистов «Молодежь и наука – третье тысячелетие» (YSTM’02. 15-19 апреля 2002 г. Россия, Москва, МГТУ им. Н.Э. Баумана), на котором выступает с докладом на тему «Новые биотехнологии: проблемы сегодня и взгляд в будущее». Несмотря на небольшой стаж научной и практической деятельности, Д.А. Шаров многократно выступает с докладами на научно-практических конференциях в Чебоксарах, Нижнем Новгороде, Москве. Его работы отмечены дипломами. Им опубликовано более 15 научных работ. В настоящее время клиническим ординатором кафедры С.А. Архиповой изучаются причины достаточно высоких показателей заболеваемости сирингомиелией, эпидемиологические и клинические особенности заболевания в ЧР. Разрабатываются методы превентивной терапии, профилактики, социально-профессиональной реабилитации больных. По этой теме оформляется кандидатская диссертация «Цереброкардиальный синдром в клинике сирингомиелии». Работают над кандидатскими диссертациями ординаторы А.В. Москвичева-Арсентьева (тема «Нейропсихологический статус и клинические особенности поражения нервной системы у больных хронической алкогольной интоксикацией»), О.Л. Медведева (тема «Эффективность коррекции когнитивных нарушений у больных хронической дисциркуляторной энцефалопатией»). Основное направление кафедры – сосудистая патология головного мозга. Выделены основные критерии диагностики, дифференциальной диагностики и прогностики начальных нарушений мозгового кровоснабжения и ранних стадий хронической гипертонической энцефалопатии: клинико-неврологические, нейропсихологические, нейрофизиологические. Показаны целесообразность лонгитудинального клинико-физиологического наблюдения больных цереброваскулярными заболеваниями и высокая эффективность комплексной многоуровневой индивидуальной терапии на начальных стадиях заболевания. Проводится научно-исследовательская работа по проблеме терапии и профилактики поражения головного мозга и медико- социальной адаптации больных артериальной гипертензией в начальном, доклиническом периоде формирования цереброваскулярного патологического процесса. Результаты исследования включены в цикл обучения (лекции, семинарские и практические занятия) врачей-терапевтов и неврологов ГОУ «Институт усовершенствования врачей» Министерства здравоохранения и социального развития ЧР. Разработанные клинические и диагностические критерии используются при проведении профилактических осмотров декретированных групп населения и лиц группы риска в условиях поликлиник ЛПУ. Как одно из приоритетных научных направлений современного состояния научно-практической неврологии большое развитие получила проблема рассеянного склероза, вначале как научно-исследовательская работа, впоследствии как проект совершенствования помощи больным рассеянным склерозом в ЧР. Активно реализует программу ассистент кафедры кандидат медицинских наук Д.А. Шаров. Впервые проведен анализ результатов эпидемиологических исследований распространенности и заболеваемости рассеянным склерозом в ЧР и взаимосвязи этих показателей с территориально-географическими, экологическими и социальными факторами. Выявлена взаимосвязь территориально-географических и эколого-биогеохимических особенностей и клинических форм проявления и течения заболевания в ЧР. Уточнены, дополнены и систематизированы клинические признаки начального и развернутого периода заболевания с учетом эпидемиологических особенностей. Впервые проанализированы функциональное состояние головного мозга, реактивность и адаптационная способность высших интегративных мозговых систем и изменение гемодинамического обеспечения головного мозга у больных рассеянным склерозом. Установлены клинические и эпидемиологические критерии ранней диагностики рассеянного склероза, которые позволят прогнозировать течение и исход заболевания для оптимизации лечебно-реабилитационных мероприятий. По результатам научно-практического исследования оформлен конкурсный авторский проект «Усовершенствование клинико-диагностической базы, улучшение качества проведения лечебно-профилактических мероприятий и оптимизация реабилитационной помощи больным рассеянным склерозом в ЧР», получивший диплом Республиканского конкурса программ научно-исследовательских, опытно-конструкторских и технологических работ (Чебоксары, 2004). Методы диагностики и прогностики рассеянного склероза внедрены в практику неврологического отделения МУЗ «Центральная городская больница», являющегося базой клиники кафедры неврологии ЧГУ, неврологического отделения МУЗ «Городская больница №2» г. Чебоксары. Разработанные клинические и эпидемиологические диагностические критерии используются при проведении профилактических осмотров декретированных групп населения и лиц группы риска в условиях поликлиник ЛПУ. Материалы включены в программы интернатуры, клинической ординатуры, учебных дисциплин для студентов лечебного, педиатрического и стоматологического факультетов ЧГУ. На кафедре неврологии функционирует научный студенческий кружок, членами которого являются студенты всех курсов лечебного и педиатрического факультетов. Студенты проводят научно-исследовательскую работу на базах неврологических отделений ЛПУ г. Чебоксары, участвуют в клинико-инструментальном обследовании больных неврологического профиля совместно с врачами-неврологами этих отделений. С собственными данными клинико-терапевтической деятельности студенты-кружковцы выступают на научных студенческих конференциях, проводимых ежегодно ЧГУ, а также другими медицинскими вузами России (г. Москва, Нижний Новгород, Казань), с представлением докладов, занимают призовые места. Заметен рост научного потенциала, качества подготовки студентов. Вся деятельность кафедры неврологии тесно связана с практическим здравоохранением. Совместно с врачами базовых неврологических отделений проводится организационная, научно-исследовательская и практическая работа. Ассистенты занимаются лечебно-профилактической, доценты и профессор ведут консультативную работу. Профессорско-преподавательский состав совместно с врачами-неврологами, клиническими ординаторами, интернами, студентами регулярно проводят обходы больных отделения. Сложные в диагностическом отношении больные готовятся к клиническим разборам, к представлениям на заседаниях Общества неврологов ЧР. Кафедра свято хранит старые добрые традиции искусства врачевания, углубляя и развивая лучшие из них. УДК 616 (092) © Н.И. Румянцева, 2006 Поступила 10.04.06 г. ^ |
Ваша оценка этого документа будет первой.
Ваша оценка:
Похожие:
База данных защищена авторским правом ©MedZnate 2000-2016
allo, dekanat, ansya, kenam
обратиться к администрации | правообладателям | пользователям
allo, dekanat, ansya, kenam
обратиться к администрации | правообладателям | пользователям