В. В. Аничкин (Гомель), С. Б. Мельнов (Минск), М. Е. Абраменко (Гомель), А. Д. Наумов (Витебск), Е. И. Барановская (Гомель), В. С. Новиков (Санкт-Петербург), В. Н. Беляковский (Гомель), И. А. Новикова (Гомель)
|
|
Скачать 4.39 Mb.
|
|
^ 1. Павленко, А. К. Диагностика первичного гиперальдостеронизма / А. К. Павленко, В. В. Фадеев, Г. А. Мельниченко // Проблемы эндокринологии. — 2001. — Т. 47, № 2. — С. 15–25. 2. Gordon, R. D. Primary aldosteronism: are we diagnosing and operating on too few pacients? / R. D. Gordon, М. Stowasser, J. С Rutherford // World J. Surg. — 2001. — Vol. 25. — Р. 941–947. 3. Ветшев, П. С. Инциденталомы надпочечников / П. С. Ветшев, Л. И. Ипполитов, В. А. Синатулина // Проблемы эндокринологии. — 1998. — Т. 44, № 2. — С. 42–46. 4. Argyrophilic mucleolar organizer region in endoscopically obtained biopsy tissue: A useful predictor of nodal metastasis and prognosis in carcinoma of’the stomach / Y. Kakeji [et al.] // J. Am.College of Surgeons. — 1996. — Vol. 182, № 6. — Р. 482–487. 5. Fibrillarin: a new protein of the nucleolus indentified by autoimmune sera / R. Z Ochs [et al.] // Biol. Ctll. — 1985. — Vol. 54 — Р. 123–134. 6. Шхвацабая, И. К. Гиперальдостеронизм и артериальная гипертония / И. К. Шхвацабая, Н. М. Чихладзе. — М.: Медицина, 1984. — 136 с. 7. Fardella, C. E. Primary hyperaldosteronism in essential hypertensives: prevalence, biochemical profile, and molecular biology / С. Е. Fardella, L. Mosso, С. Gomez-Sanchez // Сlin. Endocrinol Metab. — 2000. — Vol. 85. — Р. 1863–1867. 8. Lim, P. O. High prevalence of рrimary aldosteronism in the Tayside hypertension clinic population / Р. О. Lim, Е. Dow, G. Brennan // J Hum Hypertens. — 2000. — Vol. 14. — Р. 311–315. 9. Torpy, D. Hyper- and hypo-aldosteronis / D. Torpy, С. А. Stratakis, G. P. Chrousos // Vitam Horm. — 1999. — Vol. 46. — Р. 177–216. 10. Cugini, P. Effect of captopril on circadian rhythm of RAAS / Р. Cugini , С. Leticia, D. Scavo // Cronobiologia. — 1988. — Vol. 15. — P. 229–231. 11. Studies of diurnal changes in plasma renin activiti, and plasma noradrenaline, aldosterone and cortisol concentrations in man / S. L. Lightman [et al.] // J. Clin. Endocrinology. — 1981. — Vol. 14. — P. 213–223. 12. Effect of awaking on aldosterone / М. Follenius [et al.] // J. Endocrinol. Invest. — 1992. — Vol. 15. — P. 475–478. 13. Dopaminergic regulation of circadian rhythm of blood pressure, renin and aldosterone in essential hypertensive patients / J. R. Sowers [et al.] // Cardiovasc. Res. — 1982. — Vol. 16. — P. 317–323. 14. Foo, R. Hyperaldosteronism: resent concepts, diagnosis and management / R. Foo, К. М. Shaughnessy, М. G. Brawn // Postgrad. Med. J. — 2001. — Vol. 77. — Р. 941–947. 15. Диагностика и хирургическое лечение артериальных гипертензий надпочечникового генеза / П. С. Ветшев [и др.] // Хирургия. — 2001 — № 1. — С. 33–40. 16. Диагностика и лечение первичного гиперальдостеронизма / П. С. Ветшев [и др.] // Проблемы эндокринологии. — 2004. — Т. 50, № 6. — С. 18–26. 17. Бондарь, Ю. С. Феохромоцитома злокачественного течения с множественными тромбоэмболическими проявлениями / Ю. С. Бондарь, Л. Н. Котова, С. В. Кулагин // Пробл. эндокринол. — 1988. — Т. 34, № 5. — С. 43–45. 18. Gajewski, T. F. Apoptosis meets signal transduction: elimination of BAD influence / Т. F. Gajewski, С. D. Thompson // Cell. — 1996. — Vol. 87. — Р. 589–592. 19. Patel, Т. Apoptosis and hepatobiliary diseases / Т. Patel, G. J. Gores // Hepatol. — 1995. — Vol. 21. — Р. l725–1741. 20. Клинические проявления эндокринных заболеваний. Эндокринология и метаболизм / Л. А. Фромен [и др.] // Медицина. — 1985. — № 1. — С. 11–34. Поступила 16.02.2009 УДК 616.379-008.64-08 ^ БОЛЬНЫХ САХАРНЫМ ДИАБЕТОМ 1 ТИПА М. Г. Русаленко Республиканский научно-практический центр радиационной медицины и экологии человека, г. Гомель ^ Представлен анализ выявления психологических, социальных и медицинских аспектов качества жизни пациентов с сахарным диабетом 1 типа. Показана зависимость уровня качества жизни от степени тяжести заболевания, воздействия лечебных мероприятий и медико-социальных факторов, отражающая субъективную оценку состояния своего здоровья в результате лечения или воздействия болезни. ^ AT PATIENTS WITH DIABETES MELLITUS M. G. Rusalenko The Republican Research Center for Radiation Medicine and Human Ecology Gomel State Medical University Present the analysis of revealing of psychological, social and medical aspects quality of life at patients with Type 1 Diabetes. There has been shown the dependence quality of life standards, reflecting the subjective estimation of health status as a result of treatment or disease influence, from disease severity, influence of remedial measures and social factors. Введение Сахарный диабет (СД) с каждым годом приобретает все большее медико-социальное значение для здравоохранения большинства стран мира ввиду постоянного роста заболеваемости [1]. Наиболее тяжелой формой диабета является СД 1 типа (СД 1), характеризующийся тяжестью течения, пожизненной заместительной терапией инсулином и, не смотря на это, приводящий к развитию необратимых осложнений, в результате снижая качество и продолжительность жизни больных [2–6]. Положительные результаты DCCT (Diabetes Control and Complications Trial) по улучшению показателей метаболического контроля диабета при интенсифицированной инсулинотерапии не обеспечивают адекватного управления СД 1. Поддержание гликемии на уровне, максимально приближенном к нормальным, требует от пациента постоянного внимания и динамичного поведения, что влечет за собой изменения его качества жизни (КЖ) [7, 8]. В современной научной литературе наблюдается тенденция к определению КЖ, зависящего от состояния здоровья (HRQL), которое включает в себя оценку физической активности, психологического состояния, социального статуса и ряд других. В ряде исследований по КЖ при СД отмечается высокая значимость психологического фактора в субъективной оценке уровня гликемии. Так, выявлен высокий процент тревожности (9–19 %) и нарушений поведения (12–20 %) у молодых пациентов с СД 1, четко установлена связь между депрессией и диабетом, последующими осложнениями и контролем гликемии [9, 10, 11]. В реальной практике значительная часть таких пациентов с позиций оценки психологического статуса остаются необнаруженными и нелеченными [12]. Раннее выявление и коррекция психологической реакции людей, столкнувшихся с тяжелым недугом — основная задача мультидисциплинарной команды здравоохранения любой страны. Именно поэтому СД 1 в настоящее время следует рассматривать не только со стороны имеющихся осложнений и ограничений социальных функций, но и с позиции ухудшения КЖ. Целью данного исследования является количественная оценка влияния медико-социальных факторов и метаболического контроля над заболеванием на качество жизни больных СД 1. Материал и метод В работе использована специально разработанная анкета, включающая паспортные данные, вопросы по месту проживания, уровню образования, работоспособности, длительности диабета, частоте самоконтроля, гипогликемиям, дозам инсулина и т. д. В исследование методом случайной выборки включено 392 пациента (184 мужчин и 208 женщин). Возраст больных составил в среднем 36,20 ± 13,35 года (от 14 до 72 лет), длительность заболевания в среднем — 13,20 ± 9,41 года (от 0 до 48 лет). Уровень HbА1с определялся с помощью биохимического анализатора «ARCHITECT c 8000», Abbot, США (нормальное значение 4–6 %). КЖ оценивалось с применением общего опросника MOS SF-36 (Medical Outcomes Study 36-Item Short-Form Health-Survey, автор — J. E. Ware, США, 1993), состоящего из 36 вопросов, формирующих 8 шкал: физическое функционирование (ФФ), ролевое физическое функционирование (РФФ), боль (Б), общее здоровье (ОЗ), жизнеспособность (Ж), социальное функционирование (СФ), ролевое эмоциональное функционирование (РЭФ), психическое здоровье (ПЗ) [13]. Результаты представлены в виде оценок в балах по 8 шкалам — более высокая оценка указывает на лучшее КЖ. Статистический анализ данных исследования проведен с помощью прикладной компьютерной программы «Statistica 6,0», данные представлены в формате M ± δ. Результаты и их обсуждение Для анализа исследуемые были разделены на возрастные группы (схема ВОЗ, А. М. Мерков, Л. Е. Поляков, 1974). Таблица 1 — Характеристика больных (возрастно-половой состав, ИМТ, длительность заболевания)
Для сравнения показателей КЖ больных СД 1 со здоровой популяцией была протестирована группа сравнения — 100 практически здоровых человек, соответствующих основной группе по полу и возрасту. Показатели КЖ больных СД 1 и группы сравнения представлены на рисунке 1.  ^ и в группе сравнения: ** p < 0,0001 По данным SF-36, установлено значительное снижение показателей ФФ (69,65 ± 27,46; р < 0,0001), РФФ (42,31 ± 40,75; р < 0,0001), РЭФ (45,53 ± 40,95; р < 0,0001) и ПЗ (53,82 ± 9,30; р < 0,0001) у больных СД 1 в отличие от группы сравнения. Уровень шкалы Ж (54,59 ± 13,72; р = 0,074) имел тенденцию к ухудшению у больных СД 1, а шкала Б (24,34 ± 24,37; р < 0,0001) была ниже у здоровых. По показателю СФ группы значимо между собой не различались. Определенный интерес представляет анализ зависимости показателей КЖ от метаболического контроля над диабетом, включающего в себя частоту самоконтроля и гипогликемических реакций в месяц, потребность в инсулинах (МЕ/кг массы тела), степень компенсации, выраженную в уровне HbA1c в различных возрастных группах пациентов с СД 1. Максимальные (MAX) и минимальные (MIN) средние цифры шкал SF-36, соответствующие той или иной возрастной категории, представлены в таблице 2. Как видно из таблицы 2, при сравнении возрастных групп между собой, минимальный самоконтроль (10,73 ± 12,44; р < 0,001), потребность в инсулине (0,62 ± 0,23; р < 0,001) и степень компенсации диабета, выраженную в уровне HbA1c (8,15 ± 1,34; р < 0,001), показывает группа пациентов с СД 1 старше 60 лет. По КЖ в целом показатели шкал ФФ (32,73 ± 21,84; р < 0,001), РФФ (15,91 ± 30,15; р < 0,001), СФ (34,45 ± 12,52; р < 0,001), РЭФ (12,09 ± 30,79; р < 0,001) и ПЗ (48,73 ± 13,44; р < 0,001) минимальны у пожилых больных. Высокая интенсивность болевого синдрома (52,74 ± 22,32; р < 0,001) и тенденция к снижению ОЗ (52,45 ± 12,21; р = 0,161) отмечена в возрастной категории зрелых (46–60 лет) исследуемых. При максимальных показателях самоконтроля (34,50 ± 21,09 измерений в месяц) и потребности в инсулине (10,77 ± 1,85 МЕ/кг) группа подростков имеет худшие показатели компенсации (HbA1c — 10,77 ± 1,85%) и при этом максимальные показатели РФФ (66,35 ± 35,31; р < 0,001) и РЭФ (60,31 ± 35,37; р < 0,001). Таблица 2 — Показатели КЖ и метаболического контроля в возрастных категориях
* Достоверность различий максимальных и минимальных показателей в возрастных группах (p < 0,001) Зарубежные исследования КЖ больных СД 1 указывают на различия по половому признаку, которые начинают проявляться с 15-летнего возраста: так, девочки более чувствительны, а мальчики более устойчивы к возникновению депрессивных состояний [14]. Мы представляем сравнительную оценку показателей КЖ мужчин и женщин (рисунок 2) больных СД 1 группы сравнения.
^ разделенных по полу: * р < 0,05;** p < 0,01 Как видно из данных рисунка 2, установлено значительное снижение шкал ФФ на 10 % (р < 0,01), РФФ на 12 % (р < 0,01), ОЗ на 5 % (р < 0,01), РЭФ на 10 % (р < 0,01) и ПЗ на 4 % (р < 0,05) у женщин больных СД 1, чем у мужчин, у которых ниже уровень физической боли (Б) на 8 % (р < 0,01). Исключение составили показатели жизненной силы — Ж (р = 0,29) и СФ (р = 0,11), имеющие тенденцию к увеличению у мужчин. В группе сравнения у мужчин выше уровень шкал ФФ на 4 % (р < 0,05), СФ на 7 % (р < 0,05) и ПЗ на 4 % (р < 0,05), чем у женщин и не зафиксировано достоверной разницы по шкалам РФФ, Б, ОЗ, Ж и РЭФ. По данным опроса, пациенты, которые ранее знали и контролировали свой уровень HbA1c, имели выше следующие показатели КЖ: ФФ (73,21 ± 29,14; р < 0,05), ОЗ (66,95 ± 16,72; р < 0,05), РЭФ (54,94 ± 39,53; р < 0,05) и ПЗ (55,41 ± 10,67; р < 0,05), чем пациенты, не измеряющие никогда ранее уровень своего HbA1c. По месту проживания (город/сельская местность), наличию либо отсутствию гипогликемических реакций, уровню HbA1c (<8 %/ > 8 %) исследуемые по шкалам SF-36 достоверно не различались между собой. Пациенты, регулярно имеющие гипогликемии с потерей сознания (40 человек — 10 % от всех), показали минимальные уровни ФФ (54,38 ± 28,15; р < 0,001), РФФ (18,75 ± 30,88; р < 0,001), ОЗ (65,21 ± 16,94; Р < 0,05), РЭФ (24,55 ± 35,62; р < 0,001) и ПЗ (50,58 ± 10,25; р < 0,05). Использующие при введении инсулина шприц-ручку больные СД 1 указывали на более высокие показатели шкал ФФ (77,30 ± 25,47; р < 0,0001), РФФ (54,58 ± 38,29; р < 0,001) и низкие — Б (30,42 ± 25,76; р < 0,001), чем использующие шприцы. Анализируя показатели КЖ пациентов, имеющих ту или иную группу инвалидности (I, II, III), отмечено значительное снижение ФФ (64,57 ± 28,14; р < 0,0001), РФФ (36,57 ± 38,79; р < 0,001), РЭФ (40,75 ± 40,87; р < 0,0001) и повышение Б (41,40 ± 25,41; р < 0,01) и Ж (55,66 ± 12,93; р < 0,05) по сравнению с пациентами, не имеющими группы инвалидности. По данным современных исследований, начальный этап болезни характеризуется чувством беспокойства, озабоченности и зависимости и, как правило, с этими трудностями пациенты справляются в течение первого года болезни [15, 16]. Установлена связь между депрессией и контролем над гликемией [17]. Однако связи изменений показателей КЖ в зависимости от длительности заболевания нами в литературе не найдено. Нами был проведен анализ показателей шкал опросника SF-36 и показателей самоконтроля, гипогликемий и уровня HbA1c в зависимости от длительности заболевания.  ^ от длительности заболевания: Достоверность различий между максимальными и минимальными показателями SF-36 (* р < 0,05; ** p < 0,001) Полученные данные свидетельствуют о значительном снижении показателей шкал ФФ (53,78 ± 28,12; р < 0,001), РФФ (22,14 ± 29,96; р < 0,001), ОЗ (61,30 ± 16,59; р < 0,001) и РЭФ (31,90 ± 38,30; р < 0,001) у больных с длительностью заболевания больше 20 лет, при этом у них же зафиксирована минимальная частота самоконтроля (19,13 ± 23,20; р < 0,05), максимальная частота гипогликемических реакций (7,37 ± 9,35; р < 0,05) и самый выраженный болевой синдром (49,00 ± 25,37; р < 0,001). Группы с различной длительностью заболевания достоверно не различались между собой по уровню HbA1c, шкалам: Ж, СФ и ПЗ. У пациентов на первом году болезни отмечены высокие показатели КЖ: ФФ (89,62 ± 9,67), РЭФ (61,46 ± 40,56) и Б (17,38 ± 21,15) с низкой частотой гипогликемических реакций (2,46 ± 4,72). Для анализа показателей КЖ в зависимости от трудовой занятости и уровня образования взяты данные пациентов работоспособного возраста (старше 18 лет), имеющих высшее, среднее или незаконченное среднее образование. Работающих пациентов оказалось 231 человек (ср. возраст 36,87 ± 11,26 лет), неработающих — 135 человек (ср. возраст 38,93 ± 14,67 лет; р = 0,393) в группе больных СД 1. В группе контроля 88 работающих и 12 неработающих, соответствующих по возрасту.  ^ от трудовой занятости у больных и в группе сравнения (*p < 0,001) По возрасту группы работающих и неработающих пациентов статистически достоверно не различались. По данным SF-36, анализ интегрального профиля КЖ неработающих больных показал ухудшение параметров шкал ФФ (56,63 ± 30,52; р < 0,001), РФФ (27,22 ± 37,09; р < 0,001), Б (70,76 ± 17,01; р < 0,001), ОЗ (64,65 ± 15,99; р < 0,001), РЭФ (32,48 ± 39,37; р < 0,001) и ПЗ (52,00 ± 9,51; р < 0,001) соответственно по сравнению с работающими: ФФ (75,94 ± 23,00), РФФ (48,42 ± 40,61), Б (35,88 ± 25,74), ОЗ (70,76 ± 17,01), РЭФ (51,48 ± 40,64) и ПЗ (54,86 ± 9,21). Не было получено достоверной разницы по шкалам Ж, СФ, частоте самоконтроля и гипогликемическим реакциям. Анализ интегрального профиля КЖ у работающих и неработающих в группе контроля не показал достоверной разницы. Характеризуя исследуемых по уровню образования, количество лиц среди больных СД 1, имеющих высшее образование — 103 человека (ср. возраст 37,60 ± 11,78 лет), среднее — 252 человека (ср. возраст 38,32 ± 12,81 лет), не имеющих образования — 11 человек (ср. возраст 22,13 ± 5,37 лет; р < 0,0001). В группе сравнения 21 человек имеет высшее образование, 79 человек — среднее.  ^ от образования у больных и в группе сравнения. Достоверность различий между максимальными и минимальными показателями SF-36 (* р < 0,05; ** p < 0,01; *** p < 0,001) Представленные на рисунке 4 данные свидетельствуют, что пациенты, имеющие высшее образование, указывают на более частый самоконтроль (28,53 ± 26,97; р < 0,01), чем пациенты со средним образованием (18,71 ± 24,68), у которых получены минимальные показатели шкал ФФ (65,35 ± 28,15; р < 0,01), РФФ (37,34 ± 40,73; р < 0,05), Ж (53,65 ± 12,27; р < 0,001), РЭФ (40,75 ± 41,25; р < 0,05), ПЗ (53,17 ± 9,03; р < 0,01), в отличие от пациентов без образования, и максимальные — Б (42,33 ± 26,66; р < 0,01). Между группами не получено достоверных различий по частоте возникновения гипогликемических реакций, а также КЖ по шкалам ОЗ и СФ. Группа контроля статистически различалась по уровню образования только по шкале ОЗ, которая достоверно выше у людей, имеющих высшее образование (61,97 ± 16,20; р < 0,01), чем у людей, имеющих среднее образование (45,76 ± 12,40). Существует предположение, что в группе интенсивной инсулинотерапии диабета минимально отрицательное воздействие диабета на КЖ [18]. С целью оценки показателей КЖ наших пациентов мы разделили на группу с режимом многократных инъекций инсулина и группу двукратной инсулинотерапии. Таблица 3 — Показатели качества жизни и метаболического контроля в зависимости от режима инсулинотерапии
Из таблицы 3 следует, что статистически значимые отличия частоты самоконтроля (27,86 ± 27,44 тестов в месяц) и шкалы ФФ (72,78 ± 26,59), отражающей степень состояния здоровья, позволяющую выполнять физическую нагрузку, в группе многократных инъекций инсулина в отличие от группы с двукратным введением инсулина в день. По данным исследований, лучшее физическое здоровье может активно защитить от ухудшения метаболического контроля и дать возможность лучше адаптироваться в социальной среде. По остальным показателям КЖ группы статистически не различались. Выводы
^
5. Psychosocial factors associated with levels of metabolic control in youth with type 1 diabetes / B. J. Leonard [et al.] // Pediatr Nursing. — 2002. — Vol. 7. — P. 28–37. 6. Poor prognosis of young adults with type 1 diabetes: a longitudinal study / K. S. Bryden [et al.] // Diabetes Care. — 2003. — Vol. 26. — P. 1052–1057. 7. Poor prognosis of young adults with type 1 diabetes: a longitudinal study / K. S. Bryden [et al.] // Diabetes Care. — 2003. — Vol. 26. — P. 1052–1057. 8. Cefalu, W. T. Glycemic control and cardiovascular disease: should we reassess clinical goals? / W. T. Cefalu // N Engl J Med. — 2005. — Vol. 353. — P. 2707–2709. 9. Psychiatric morbidity and health outcome in type 1 diabetes: perspectives from a prospective longitudinal study / E. A. Northam [et al.] // Diabet Med. — 2005. — Vol. 22. — P. 152–157. 10. Diabetes, depression, and quality of life / R. D. Goldney [et al.] // Diabetes Care. — 2004. — Vol. 27. — P. 1066–1070. 11. Association of depression and diabetes complications: a meta-analysis / M. Groot [et al.] // Psychosom Med. — 2002. — Vol. 63. — Р. 619–630. 12. Effects of a clinical-practice guideline and practice-based education on detection and outcome of depression in primary care: Hampshire Depression Project randomized controlled trial / С. Thompson [et al.] // Lancet. — 2000. — Vol. 355. — P. 185–191. 13. SF-36 health survey: Manual and Interpretation guide / J. E. Ware [et al.] // MA: Boston. — 1993. 14. Monitoring health related quality of life in adolescents with diabetes: a review of measures / М. Wit [et al.] // Arch Dis Child. — 2007. — Vol. 92. — P. 434–439. 15. Psychosocial and family functioning in children with insulin-dependent diabetes at diagnosis and one year later / E. Northam [et al.] // J Paediatri Psychol. — 1996. — Vol. 21. — P. 699–717. 16. Depressive symptoms in children and adolescents with type 1 diabetes: association with diabetes-specific characteristics / K. K. Hood [et al.] // Diabetes Care. — 2003. — Vol. 29. — P. 1389–1391. 17. Association of depression and diabetes complications: a meta-analysis / M. Groot [et al.] // Psychosom Med. — 2002. — Vol. 63. — Р. 619–630. 18. The impact of continuous subcutaneous insulin infusion on health-related quality of life in children and adolescents with type 1 diabetes / P. B. Ju-liusson [et al.] // Acta Paediatr. — 2006. — Vol. 95. — P. 1481–1487. Поступила 17.02.2009 </8> |
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Ваша оценка этого документа будет первой.
Ваша оценка:
Похожие:
База данных защищена авторским правом ©MedZnate 2000-2016
allo, dekanat, ansya, kenam
обратиться к администрации | правообладателям | пользователям
allo, dekanat, ansya, kenam
обратиться к администрации | правообладателям | пользователям